Под откос отправляю я свой эшелон,
На расхристанной деке надсадно звеня.
На ходу забегаю в последний вагон.
На железных колесах бегу от вранья.
Перетерлась оплетка, на струнах дрожа.
Гриф согнуло восьмеркой под тяжестью лет.
Поезд кренится в бок на крутых виражах.
Сердце рвется в разлет, тормозов больше нет.
Рельсы гнутся в дугу, груз уж больно тяжел.
Эллипс битых колес резонирует в такт.
Успеваю заметить мелькнувший флажок
Алой вспышкой в пылу семафорных атак.
Поезд мчится вперед, как взбесившийся гад.
Извергает огонь, обнажая язык.
Хвост кидает то в крен, то в расход невпопад.
Рев мотора сменил то ли плач, то ли крик.
На подшипниках смазка горит и дымит.
Хрип сменяет фальцет, с горла брызгает кровь
Впереди темнота. Поезд в бездну летит.
Этот путь состоит из одних катастроф.
Раскидал свои шасси последний вагон,
Собирая гармошку промасленных шпал.
Обнимает его ярко-рыжий огонь.
Отстегнулся вагон, но состав придержал.
Струны рвутся в пылу, на одних лишь басах
Я, по грифу судьбы, модулирую вверх.
Гриф кончается мой, не попасть бы впросак.
Ведь поднимут в конце не на нож, так на смех.
Не достать, не догнать тех, кто здесь проезжал.
Но зато слышно стук их разбитых сердец.
Те, кто сзади бежит, безнадежно отстал.
Но ведь трасса имеет один лишь конец.
Разобьюсь очень скоро. Сомнения прочь.
Не приемлет фортуна таких скоростей.
Я эпохе своей не сумею помочь.
Не ищите меня в списках гордых мужей.
16.01.2007.