**********************************
Не плачь, девчонка!
*******************
*Нет прелестнее губок и носика,
*Чем у ветреной девушки Ёсико,
*Что у моря живет в Йокогаме.
*А вблизи ее дома кругами
*Бродит юный поклонник, повеса,
*Караулит ее у подъезда.
*— Дочка Ёсико! Будь осторожна!
*— От любви убежать невозможно! —
*Отвечает проказница маме.
*А поклонник все ходит кругами.
====== Владимир Ярцев.=======
====== ("Юность" №1 1980г)===
Он сделал дело,
тот, бесстыжий,
и навострил куда-то лыжи.
А ведь ходил,
ходил кругами…
Зачем не верила ты маме?
Ведь налицо была угроза!
И вот теперь, в итоге, слезы.
Все это так,
Одно лишь ясно —
не надо слезы лить напрасно.
А впредь – не будь такой упрямой!
Ведь надо было, вместе с мамой,
рвануться на прорыв осады,
ломая колья из ограды.
Вопрос решился б в этой схватке
в рабочем, так сказать, порядке.
Пусть больше шашни не заводит!
Пускай теперь квадратом ходит.
***************************************
Хорошо!
********
*Не люблю ночевать я в квартире кирпичной.
*В предосеннем лесу, на предгорной тропе
*я люблю просыпаться безгрешно, по-птичьи,
*с неожиданной каплей дождя на губе
Глеб Горбовский
Я проснулся с рассветом – сказалась привычка? –
и почувствовал каплю на верхней губе.
Надо мной беззаботно чирикала птичка,
не давая в свершенном отчета себе.
Хоть не очень тактично был птичкой разбужен –
философски, мыслителям древним подстать,
я подумал: "Могло получиться и хуже…
Хорошо, что коровы не могут летать!"
**************************************
Не звони!
**********
*Не звони мне,
*забудь мой номер.
*Мне без глаз твоих,
*мне без губ…
*Только слышать тебя —
*не могу.
====== Валерий Липневич====
====== ("Неман" №10, 1979 г.)
Ты красотой наделена без меры, —
могу тебя хоть сутки обнимать.
Пока молчишь –
Ты прямо как Венера
(осталось только руки обломать).
Откроешь рот – и сразу вянут уши…
Как трудно мне тогда
себя сдержать!
Чтоб что-нибудь
случайно не разрушить,
приходится
куда-нибудь бежать…
Но если
ляпнешь ты по телефону,
то у меня
сдержаться нету сил.
А аппарат курочить нет резону –
я за него тридцатку заплатил!
Терпение мое – не безгранично.
За прямоту, конечно, извини.
Уж если невтерпеж –
скажи мне лично,
но только – ради бога! – не звони.
**************************************
Отелло после бани
******************
*Он здесь как ветер, ветеран
*точнее – райветеринар…
*… а на жаре совсем такой,
*какой Отелло после бани.
*…ты отчего так недоверчив,
*как ящурный контрольный пост?
*На вскрытие коровы еду,
*но если там страховка есть,
*господарям корову эту
*нельзя ни распродать, ни съесть.
====== Велана Евсенина======
Шекспиру
мощный нанесен удар.
Ведь удалось Евсениной Велане
узнать, что был Отелло –
после бани –
точь-в-точь таким, как райветеринар.
Пусть лихо был тугой сюжет заверчен
и путь к открытию совсем не так уж прост,
но был Отелло так же недоверчив,
как ящурный контрольный пост.
Подстроил все коварный банщик Яго.
Покуда мавр блаженствовал в парной,
обманщик Яго, за его спиной,
сетями лжи опутывал беднягу.
Отелло сдуру поступил сурово,
и, как мы знаем, зря он поспешил.
Он, вместо Дездемоны, придушил
невинно пострадавшую корову.
Печален результат навета злого,
убыток так велик, что и не честь.
Прискорбно то, что бедную корову
нельзя теперь ни распродать, ни съесть…
Велана пишет, сочиняет снова,
но в этом деле закавыка есть:
стихи ее, как сдохшую корову,
нельзя ни распродать, ни съесть.
*****************************************
Глубокая мысль
**************
*Стреляем в тире
* Спуск упругий.
*Винтовка щелкает курком.
*И восхищенные зверюги
*Летят на стенде
* Кувырком.
*Вот мишки зазвенела шкура,
*Сова выходит напоказ…
*А где-то падают фигуры,
*Изображающие нас.
====== Вячеслав Казакевич.=====
===== ("Юность №1, 1980 г.)===
Мне сон приснился как-то раз:
Стрелял я из винтовки
в тире.
Я в белок целил – прямо в глаз.
Одну свалил.
Две. Три. Четыре!
А после взял я на прицел
Другие,
покрупней, фигуры.
Бах!
Слон остался не у дел.
Бах!
Мишки зазвенела шкура.
Я гордо посмотрел вокруг –
Я ложной скромности не знаю –
Тут верность глаза, крепость рук…
Пусть видят все, как я стреляю!
Готов от страха зареветь,
Увидел вдруг, как,
брови сдвинув,
Ко мне направился медведь,
Полтинник на прилавок кинув.
Он пули взял,
он взял ружье, –
Немногословен, грозен, точен –
И все внимание свое
На мне одном
сосредоточил.
Приподнял вороненый ствол…
Тут, осознав, что дело скверно,
Я юркнуть захотел под стол.
Но передумал. Влез на стену.
Раздался выстрел.
Я упал.
Я на лету перевернулся.
От боли вскрикнул.
Застонал,
и, сидя на полу, проснулся.
Я быстро встал,
одежду снял,
Чтоб осмотреть себя снаружи,
И там, куда медведь стрелял,
Большой синяк я обнаружил.
Скажу вам прямо, без прикрас, –
Я эти штучки ненавижу!
Я честно целил прямо в глаз,
А он, подлец… гораздо ниже.
С тех пор я к тиру – ни ногой.
Я разлюбил занятье это
И стал задумчив.
Мой покой
Тревожит мысль:
"А если где-то,
В то время, как мы в тире,
сдуру,
Стреляем, приходя в экстаз,
Звенят и падают фигуры,
Изображающие нас?"
Не зря
с кровати я упал!
Хоть и ударился прилично,
Но философски мыслить
стал
на удивление логично.
И сам себя
зауважал.