Нужно просто столкнуться в больничном прокуренном холле
и прожечь долгим взглядом полоску в оливковых стенах...
– Я тут слышал, тебя забирают...
– В край вечных магнолий.
– А вернёшься?
– Вернусь. С майским первым дождём – непременно.
Обещали кормить. Не за так, а, конечно, за дело:
там у главного сын, так вот – русский ему подтянуть бы.
Я, ты веришь, не помню, когда на тебя так глядела...
Ты прости, я лукавлю.
И помню... про разные судьбы.
И давай вот на этом молчать.
Да не бойся ладони!
Отстраняешься... Видно, и правда – так всё-таки проще.
Ты когда-то писал обо мне как о грешной Мадонне,
а мадонны не плачут, не лгут, не клянут и не ропщут.
Просто нужно коснуться рукой рукава или кресла...
– Мне подарен билет в одну сторону тихую, в омут.
– И ты просто исчезнешь?
– Я именно просто исчезну.
Как меня называл ты? Мадонной?
Мадонны – не тонут.
Если встретишь знакомых – привет им. Ну, как бы... удачи.
И пора мне к тому же... Оставь, что за сырость в ресницах?
Ты забыл: о мадоннах не стонут. И даже не плачут.
Только просят отчаянно хоть на мгновенье присниться.