у старости есть неоспоримое преимущество – ее спокойствие.
в него погружаешься, как в океан, не боясь что мир вдруг расколется.
и, что бы ни случилось вокруг, ты в своем возрасте, как в укрытии.
все, что у тебя есть – это прошлое, точнее - самые яркие его события.
и хотя с годами незначительных и давних становится все больше,
чем приближенных по времени (эти за ненадобностью почти и не помнишь…),
но некоторые из них могут свести с ума или не позволяют духом упасть.
первая Зима… первый Поцелуй... первое Одиночество... наконец –
первая Страсть!
***
сминающая календарные листки и месяцы – как фантики,
запирающая двери, и разбивающая оконные стекла стонами.
не оставляющая ни сантиметра души – для романтики,
свойственной только идиотски-счастливым (= влюбленным).
Страсть... и моя первая с Ней ассоциация – это что губы искусаны,
и что дышать тяжело – от того, что ты весь – в напряжении.
улыбаешься. поддерживаешь беседу, но все так искусственно,
что готов перегрызть сам себе горло за эти пустые движения.
ходишь нервной кошкой в собственном доме, каждый его метр ненавидя,
не находя выхода – кроме как сдаться, поддаться, отдаться на Ее волю...
и, наплевав на условности, сорваться среди ночи, чтоб лишь на миг увидеть,
поздороваться, как с незнакомцем, и, сдерживаясь, сжимать кулаки до боли.
в этот момент самым естественным кажется не уйти, а схватить Ее за теплые плечи
и, удерживая крепко, зацеловать до вишневости губ опасно-сочной,
скатиться лавиной в ласку. выполоскать себя до дна и, не обещая встреч
новых, скрыться в утробе города, понадеявшись что теперь все насовсем кончено.
но нет. не все так и не все так просто.
скорее, это был лишь пустячок - преамбула.
и с начала бегства в голове возникает столько вопросов,
что легион ответов на них схож с мукой адовой.
и – снова встреча. снова язык несет бред горячечный.
руки – сдержаны. ноги – молятся, как бы не подогнуться.
и думаешь мрачно: «нужно, наверное, устроиться на работу в прачечной,
уставать до черноты под глазами... или же взять – и проснуться!»
но проснуться от Страсти – это то же, что попытаться проснуться от Жизни.
«Явь – это сон. Сон – это явь...» старая смешная теория.
куда отнести Страсть? - ведь у Нее на тебя свои виды – только держись!
закрутит, умчит, утопит в себе и собой – как безумное море.
чем больше сопротивляешься, тем туже узел.
и ты уже как марионетка подчинен движению Ее пальцев.
если раньше хоть иногда заботило, что скажут люди,
то теперь ты думаешь только о том, как бы наедине с Ней остаться.
только бы вдыхать Ее выдохи, торопливо-игривые,
только бы ощущать как волоски на холке встают дыбом – от счастья.
только б упасть в Нее, перепутав все, позабыв про войну с миром
внутри себя самого. только б суметь чуть дольше, чуть ближе...
«ну, хватит!»!
и, не желая признаваться в этом даже себе, грешнице,
погружаешь рассудок насильно в труды Борхеса, Канта.
надеешься хоть чем-то, хоть на чуть-чуть отвлечься,
стать смешливой и беззаботной, какой ты была (ни)когда-то.
и не угадывать в каждой кошке Ее скрытую грацию секса.
прекратить искать в песнях какие-то там якобы «ваши» фразы.
разубедить себя в том, что только о Ее кожу греться
можно.... разубедить во всем. и разубеждать раз за разом.
раз за разом, за разом раз... многократно повторенная души фрикция,
лишь слабо разбавленная пошло-французским «mon amie, pardonne…”
тайничок души сломан, варварски вскрыт. и уже никак не закрыться
ему от посторонних вторжений, от мыслей пирующих в когда-то тихом доме
твоей жизни, твоих вечеров – добровольно-одиноко-спокойных...
забудь о неторопливости осени, с недавних пор у тебя глаза чумные, весенние!
и если кто-нибудь (по незнанию или неосторожности) о Страсти попросит
Бога или тебя саму, не молчи о том, что лишь в БесСтрастьи спасение!
...ну, и на что ты похожа? на свою тень бледно-синюю...
на сову, которую зачем-то вдруг сделали птицей раннею.
вместо работы ты рисуешь воображаемый на Ее коже иней
и на снегу, что под этой кожей, чертишь себя – насмерть раненой.
в этом одна из загадок Страсти – в Ее разнотемпературьи.
Ее кожа – горячая как кипяток, а под кипятком живет снежное поле.
когда тайный смысл феномена дойдет до тебя – он будет смертельней пули:
Страсть по сути – холодна, этот жар – лишь внешнее (но от него столько боли!).
выкручиваешь сам себе руки, призываешь память на помощь.
(хотя порой лучше иметь стопроцентную амнезию, чем помнить!)
перечисляешь имена бывших - в алфавитном и обратно,
жалеешь (далеко не впервые), что нет у тебя поблизости старшего брата,
к которому можно броситься, в грудь кулачками стуча,
и шептать на срыве, и, выпав из кокона крика, молчать
о том, чего даже самому близкому духа не хватит поведать,
о том, что такое быть соломенной вдовой.... нет, ничьей невестой!
терзать левой рукой воротник пальто или руку правую,
писать стихи, ходить по небу, ощущая как в груди все ало.
от морозного воздуха, словно небо вечернее, алеть-лиловеть,
эта Страсть растрескала губы, добавляя к имени кислинкой кровяную медь.
кем-то как дар воспринимается, кем-то как напасть.
ну, что за звон битых стекол вокруг? это - моя Страсть!
...
лакать Ее смех, как щенок - ослепленный
новой жизнью – такой сумасшедшей, еще неподъемной.
и верить каждому слову, каждому выдоху ночи,
смыкать ладонь с ладонью, живот к животу прочно.
смыкать связки - лишь чтоб убедиться в своей немоте.
раскидать пошлые минуты, часы, дни - все не те.
перестать думать о делах и о времени в сутках,
заполнить себя Ею, связать, будто тончайшими путами,
до полной неподвижности, до дыханий и слез тонких-тонких
от восторга и нереальности - Ее кожа нежнее шелка.
дразня себя собой (и окружающих своим безумным взглядом),
вспоминать (и - силой памяти оказываться рядом)...
...как влага текла по скулам, по бедрам.
ловила в ладонь ее и молила Бога:
"оставь Ее мне, все что хочешь бери
взамен!" барабанный ритм страсти в крови
сводил нас с ума, доводил и до края
ревнивых: "была ль до меня Страсть другая?"
но разницы нет - что было, что стало...
я Страстью всю жизнь себе перечеркала,
себя возомнив и Гогеном и Босхом.
я страсть по кистям рисовала полосно.
Ее пеленала простыней крахмальностью.
разливалась до краев своей ненормальности
в попытке стать выше или - перестать желать.
но Страсть для того и создана, чтобы ставить свою печать
на чело, на припухшие от поцелуев губы,
на кончики пальцев - от переизбытка эмоций почти грубо.
...ах, если бы можно все вздохи Страсти воедино собрать,
не один парус можно этим ветром наполнить и отправлять
в страны, где кто-то еще живет, покорно
гладя белье, не делая из повседневности порно.
где умеют двое просто так засыпать рядом,
и где не отравлены они еще вожделения ядом.
...ах, если бы можно все простыни, что нас качали,
связать воедино, переплести их конец с их началом
и лентой Мебиуса запустить по спирали
от начала к концу... Бог мой, как же пальцы стирались
о клавиатуру – в попытках написать словами эмоции,
о телефон – в попытках, не ошибившись, набрать правильный
номер, дозвониться, докричаться, задать такой главный вопрос:
«наша страсть взаимна? мы с тобой – на равных?»
стирались о стекла – на которых каллиграфично хотя бы буквы сплетала,
образуя новые слова, сливая в одну наших судеб линии...
о грубую джинсовость брюк и о кожу – ведь я так мечтала,
чтобы на ней когда-нибудь проступило мое (и только мое!) имя.
но Страсть не знает (или не помнит) имен – вот в чем правда.
Она различает нас по цвету глаз, или по волос шелковистости.
мы все для Нее равны, и лишь тот будет представлен к награде,
кто сумеет не поддаться Ей, кто сможет выжить и выстоять,
смерив равнодушным взглядом ее поющую как май походку,
проведя ладонью по ее груди – автоматически, будто гладя шкуру рысиную.
посметь не отвести взгляд от ее пылающих глаз... может быть тогда в сводках
пропавших в Ней без вести не будет указано и ваше имя.
...
да, у Старости есть неоспоримое преимущество – возможность играть с памятью:
лелеять нежно, или убирать далеко в чулан, наигравшись всласть...
и лишь на один дар памяти можно только смотреть, и страшно трогать его руками
- вдруг снова до шрамов обожжет, как когда-то
ведь это так больно -
моя Страсть...
11-12.01.2009