я разбиваюсь в закатном криками белых чаек.
о скалы – в щепки. чтоб от меня ни черта не осталось.
но остаюсь. на фарфоровом дне. недопитым тобою чаем.
и оседаю на кожу закрытых век повседневной усталостью.
зачем мне быть многослойной пылью на книжных полках?
ты начитался ими. а я затерялась где-то на самой дальней.
мой запах уже не в твоих волосах. я стираюсь, как грим. молкну.
простыней, испачканной нежностью, свисаю с угла кровати –
и в этих внезапных приливах пытаюсь нас прежних выловить:
сладкая вата, прилипшая к пальцам. ты – меня, как пирожное.
или в стенку – посудой. но я тебя всё равно – больше всех. такие мы
были на непроявленной пленке в тысячелетии прошлом.
а то, что случилось, но не продолжилось – еще как считается.
овечьими стадами мыслей, где загоны – скорее, ловушка для пастуха.
кинутыми фото в корзину (из которой они восстанавливаются).
в общем, всем тем, чем себя так легко доводить до схожденья с ума.
я ищу лазейки к твоему сердцу, как слепой крот – изрылась.
замираю. на самом краю. а ты, как звонки, меня скидываешь.
мы потеряли друг друга. двумя островами – в Тихом. вырвались.
и представить себе не могли, что у любви случаются выкидыши.