Январской стужи белые узоры.
Всё замерло, застыло на земле…
Но девочка с чудесным, ясным взором
заветный вензель пишет на стекле.
Пятнадцать зим ей и пятнадцать вёсен:
застенчивость румянца, взмах ресниц,
из-под которых нежно льётся просинь
во глубину прочитанных страниц.
Сомнений нет, её зовут Татьяна.
Девичьих тайн мне всех не разгадать,
но меж страниц старинного романа
мелькнёт знакомый профиль… И опять...
Её закружит бальная мазурка
полузабытых пушкинских времён…
Татьянин день. В пролёте переулка
мелькает кто-то… Неужели он…