Сероглазый и смешной,
И не чей-нибудь, а мой,
Не подружкин, не зверюшкин,
Не неведомо-игрушкин…
Улыбаешься так, что колет в седьмое ребро,
Раз так сильно – любовь уже не добро, а зло,
Если б можно тебя выхаркать, вырезать из себя,
Я б не думала ни минуты.
Я сижу и бесцельно щелкаю пультом.
Я пытаюсь наскоро завести подружек,
Чтобы было кому поплакать в плечо,
Мне внутри так сладко и так горячо,
Будто кто-то наполнил меня компотом.
Я работаю в тренажерном до тридцать седьмого пота,
Потому что бесцельно шататься по центру совсем неохота,
Если честно – уже и невмоготу.
Я шпионю тебя по аське и у подъезда,
Вот бы мне как собаке сказали: «место»,
Я б сидела у супермаркета и ждала.
По затылку погладить – лучшая похвала,
И уткнуться носом в твои ладошки.
Мне симпатичен Болконский – он похож на тебя немножко,
И в четвертой главе (не поверишь!) - еще одинок.
Я почти не включаю воду – а вдруг зазвенит звонок,
Я не хочу представлять, что могло бы быть,
Будь я не так оглушительно одинока.
Подружка (замужняя) только вздыхает: «жестоко…»
И добавляет: «меня-то уже пронесло».
Слушай, похоже, мне все-таки повезло.