1
Штормит. Летают чайки над водой.
Придавленное серым бытием
С пятном неясным призрачного солнца
Седое море тяжко бьется в буны.
В провалах волн какой-то странный лебедь:
Весь серый, в крапинах небесного дождя, –
Как часовой, оставленный на страже, –
Упорно мерит килем глубину,
То поднимаясь к самым небесам,
То опускаясь прямо в преисподню, –
Как будто хочет всех нас научить
Бесстрашию над пропастью во ржи.
2
На пятачке меж морем и почтамтом
Знакомый вернисаж привычных тем,
Два-три торговца, впаянных в пространство,
Торгующие всякой мелкой дрянью:
Значки, монеты, камушки из моря,
Рубли с портретом лысого вождя,
Ракушки, крабы, семечки и шишки.
Клиентов нет. Лишь нищий ветеран,
Назначенный с утра идти в филеры,
Хрипит, да ищет бдительно крамолу,
Но ощущает вдруг с тоской и страхом,
Как вечность подступает прямо к горлу.
3
Чуть выше корни лавра и акаций
Переплетаются и образуют кущи.
В них лепятся какие-то хибарки,
Сарайчики, клетушки для приезжих,
Татарские дома под красной кровлей
И тупики, ведущие к обрывам.
В оконных стеклах, мутных от туманов,
Мелькают сцены местной скучной жизни:
Горшки с геранью, пятна репродукций,
Куски обоев, полки, банки, лыжи,
Приткнутые в углу на антресолях,
И смысл которых есть мечта о бегстве.
4
Здесь жизни нет, здесь воздух скован льдом,
Здесь страх течет в извивах гибких улиц,
Впитавших кровь и блеск трех падших Римов,
Оставивших вокруг одни лишь камни,
Да жалкий остов башни Юстиана
В объятьях рук надломленных смоковниц.
Здесь все мертво, история ушла,
Уже ничто не может повториться,
И только стаи черные ворон
Кружат над богадельней трех миров, –
Обрывков стилей, вкусов и страстей,
Придавленных к земле белесым небом.
5
Здесь хочется порой сойти с ума,
Покончить жизнь трагическим уходом,
Пить горькую, создать Четвертый Рим,
Слагать стихи, свершать открытья века,
Иль, затворясь в нетопленой мансарде,
Точить кинжал на Кесаря в столице.
Здесь ощущаешь вдруг себя Мессией,
Помазанным на новое величье,
Наследником империй, тронов, лавров,
Но понимаешь вдруг, что лавров нет,
А ты стоишь незначимой песчинкой
Над бездной, что разверзлась под тобою.
6
И бездна вдруг действительно приходит,
И острое желание бежать, –
Куда угодно, только б не остаться
В кошмаре снов, навеянных веками, –
Засасывает вмиг в водоворот,
В континуум эпох, времен, столетий,
Тебя, торговцев, лебедя, филера,
Владельцев лыж, мечтающих о снеге, –
На удивленье мирным водолазам,
Что опустились здесь в машине счастья,
И наблюдающих сквозь шлем паденье тел
Нелепых и не связанных причиной.
28.12.94 г.