Намедни льва ловили, -
он светился изнутри
пурпурно.
Love is Death?
- сумбурный бред,
безумное сафари!
Лев съел красавицу
в зелёном сари.
Красавица
разбила сто сердец,
сто первое,
разбившись,
обратилось в песню,
пропетую
зверьком из-за бархана.
Красавицу, таки, отпели,
а лев взорвался светом
с наступлением заката.
И сумерки
родили стаи кошек и котов.
Коты –
они такие франты и хлыщи,
щеголеватые,
в роскошных полумасках
из шагрени.
Их кошечки –
такие душки!
Подушки,
щёчки,
кружева-подвязки…
Кошачьи свадьбы –
не собачьи пляски.
Ах, не поймали льва!
А он светился
пурпуром
средь звёзд.
От рыка
падали с деревьев
гнёзда.
Слёз на песке не видно.
Обидно:
девушка-красавица
и сто сердец,
зверёк,
поющий за барханом.
Мы не в Голландии,
но здесь растут тюльпаны.
Трава – не та, -
такая мурава,
в которую
упасть не тошно.
Смешно,
но то – не грех.
Я к вам приду
ясновельможным паном, -
меж пальцев
медный грош…
Намедни
мы охотились на льва,
а он светился изнутри
пурпурно.
Love is Death!
Победа –
не беда,
полмира –
не предел.
Обет отцов и дедов –
не пообедавши
поймать того,
кто светится
пурпурно.
Намедни льва ловили,
а он светился
изнутри…