Деревья всегда остаются большими.
Дома всегда остаются большими.
Небо - уютная скорлупа.
Вы помните ли то время,
Когда вы не верили в смерть?
Смерть - это что-то постороннее.
Это что-то, что никогда не случится со мной.
Чужие похороны, чужие гроба.
Страх, сродни щенячьему любопытству (высунуть нос, посмотреть, спрятаться), ощущение, что видишь что-то почти непристойное.
Оркестры, заунывные трубы ( вы обратили внимание, как тихо хоронят теперь?), дребежжание медных тарелок.
Время невинности.
А если небеса миловали и никто в семье не умирал, - то невинности полной.
Но однажды - в шесть, семь, восемь (нужное подчеркните)
вдруг накрывало и било
знание,
что, как чужие дяди и тёти, все эти странные люди,
и вы
будете лежать на белом и под белым.
Уже не утешишься детской страшилкой: вот умру я и будете вы горевать, а я послушаю,
как вы по мне все горюете, а потом как встану!
Понимаешь - не встанешь, не услышишь.
Вечный страх, вечный кислый привкус страха на языке, вечная оскомина на языке.
Вкус, перебиваемый табаком, алкоголем, кровью, потом и спермой.
И не перебиваемый ничем - до последнего часа.
Вкус того недозрелого дичка, чей сок сулил, что мы будем, как боги.