Из цикла Славянское поле

 



*     *      * 

Страна моя!
Великая Россия!
Очнись –
ты в колдовском, тяжелом сне!
Захочешь крикнуть –
и не хватит силы,
и задохнешься  в страшной тишине.
Вперед  рванешься –
неподвластны ноги,
рванешься в бой –
и не поднять руки.
И  все пути, и все твои дороги
ведут неотвратимо в тупики!
Опять в яругах волки стали рыскать,
опять вокруг звучит чужая речь.
И голову, шальную, богатырскую,
тебе снесли соломинкою с плеч.
И чужеродцам власть твою раздали,
и города твои разделены,
и женщины здесь больше не рождают,
и гибнут  без войны твои сыны ...

    

               
*      *      *

Теперь все видят свет свободы явной,
а у меня в квартире лампа в 40 ватт
да на столе солдатик оловянный, -
такой наивный, новенький солдат.

Он молчалив.  Мне перед ним неловко,
как будто все - пустая болтовня!
Стоит он смирно, на плече - винтовка, -
он ждет приказа, жаждет он огня!

Присяге верный, горестный молчальник,
он рад служить ... А я уже устал.
Я взял его и, раскалив паяльник,
расплавил олово - и чайник запаял.

Солдат, солдат, попал ты в переделку ...
Сижу у печки, пью горячий чай.
Трещат дрова, устроив перестрелку,
летит дымок, как чьи-то души в рай.

И мысли все уносятся куда-то  -
к тем разоренным русским рубежам,
к тем новобранцам, мальчикам-солдатам,
которых стыдно убивать врагам... 



*     *     *

Там, где бор штормил - одни опилки.
Не споткнись – пеньки  торчат вокруг.
Ночь придет – осколок от бутылки
светляком оборотится вдруг.

Не тянись к нему  -  поранишь пальцы.
Доброты в проезжих людях нет:
эти проходимцы, постояльцы,
натворят непоправимых бед

Им-то что? Загнать бы подороже
кубометры, горы сосняка!..
Милостыню просит подорожник -
вся в прожилках трудовых рука.



СВЯТЫНИ

Когда народ плюет в свои святыни,
прольется горе горькою рекой:
нагрянет мор, и закрома пустые
откроет смерть костлявою рукой.

И на страну слетятся иноверцы
со всех сторон, как стаи воронья,
и вздрогнет  разум, оборвется сердце
от наглых криков, подлого вранья.

Чтобы не жить среди руин в пустыне,
чтобы друг друга нам не убивать,
не отвергайте отчие святыни:
другим, - поверьте, - больше не бывать!


ЗАБЫТЫЙ ХРАМ

Ступени замшелые в оспинах.
Торчат из расщелин ромашки...
Зашел я и галки - о Господи! -
вспорхнули, черны как монашки.

И ветер, тревожный и резкий,
внезапно рванулся наружу.
А строгие древние фрески
сквозь вечность глядят прямо в душу.



МИТИНГ НА ТВЕРСКОМ

     «Боже, как грустна наша Россия!» 
    А.С.Пушкин при чтении первых глав «Мертвых душ»

Здесь все кричат:
Ноздрев и Плюшкин,
и Собакевич здесь кричит...
Лишь Александр Сергеич Пушкин,
склонивши голову, молчит.

Сплав обомшелой царской меди,
мы все пришли к твоим ногам.
Каких еще трагикомедий
не приходилось ставить нам?

Сквозь сон глухих веков, наверно,
ты  слышишь нас на том краю
свистящей бездны, где навечно
закован в музыку свою.

Ты слышишь ропот одичанья?
Ты слышишь гром грядущих дней?..
О, командор! Твое молчанье
все тяжелей и тяжелей.
 


СВОБОДА

«Все можно! - прокаркал злодей,-
Свобода пришла - веселитесь!»
И с криками в души людей
несметные бесы вселились.

Отключены свет и вода-
все можно! - и стыд забываем,
и режем свои провода,
и братьев своих убиваем.

Наркотики, водка и СПИД
идут на страну, как цунами...
Сказал мне сосед-инвалид:
«Мы все скоро станем бомжами».

Сосед матерится и пьет,
грозит костылями кому-то,
зовет обнищалый народ
опять собираться в коммуны.

Опять горемычная голь
за вилы возьмется, возможно.
Какая великая боль
вот в этом веселом «Все можно!»

«Все можно!» - ликуют воры.
«Все можно!» - визжат проститутки...
И смех из трущобы-дыры
порою доносится жуткий.


*     *      *

Их темное дело, их шапки горят.
"Чем хуже, тем лучше, "- они говорят.

Ищи их свищи под землею в аду.
Ан вот они все, как один, на виду!

С экранов глядят и с публичных газет.
Как призраки: тронь - и простынет их след.

Тут шутит, наверное, сам сатана .
Куда подевалась, скажите, страна?

Попробуй припомни, кто родом ты, чей?
Броди, как потерянный, в мраке ночей.

Закроешься дома - стоит у дверей
и просит напиться толпа упырей.

"Имейте же совесть!"- они говорят
и в двери железным прикладом стучат.
               
   

         
ТЕРАКТ В МЕТРО

 6 февраля 2004 года

Взорвалась дьявольская сила-
враз весь вагон разворотила!
Тела людские - на куски!
И запах серы ...  боль тоски...

А те, что чудом уцелели,
вдыхая горький смертный смог,
бредут по черному туннелю,
и кровь ручьем течет у ног.

Я опоздал на полминуты
на этот поезд - повезло.
Пускай и вас, друзья, минует
такой кошмар, такое зло!

Страшнее нашей нет  привычки!
Закону преданный народ
смиренно  дремлет в электричке,
что в преисподнюю идет.


*      *      *

Российская осень,
кровавая дата.
Гранату бы бросить
в окно плутократа!

Авось, хоть да это
напомнит о людях,
живущих без света,
от голода лютых.

Черны и носаты,
как все ваххабиты,
враги от досады,
от кровной обиды

кричат в предвкушенье
богатой поживы,
не скрыв огорченья,
что мы еще живы.

Аферы все круче:
теракты... атаки...
Тяжелые тучи
ползут, точно танки.

Последним усильем
срывайтесь с распятий,
спасайте Россию,
славянские братья!




РУБЕЖИ

На выход посмертного сборника стихов
 А. С. Зайца («Вся жизнь», М.,2004)

Вот поэт -
Анатолий Семенович Заяц.
В этой книге стихов 
слышен плач окарины.
Он в последние дни, 
смертной мукой терзаясь,
дотянуться хотел до родной Украины.

А страна, как и он, -
вся синела рубцами!
Все под нож -
от столицы  до дальней станицы!
От Курил до Карпат
пролегли между нами,
как надрезы по телу, больные границы.

Рубежи, рубежи -
незажившие раны.
Зашумело враждою славянское поле,
и ударило  горе
в перекрестие рамы,
и душа содрогнулась от боли.

Один режет поэта,
другой - государство, -
все ножом по живому, все больно...
Анатолий Семеныч,
Вам небесное царство,
на земле Вы всего натерпелись.
Довольно!

Как живется теперь Вам 
в заоблачной куще?
Что останется нам 
от  былой Украины
в этой жизни  болезненной,
быстротекущей?
Только Ваши стихи,
только плач окарины.


КОХАНА

Стало слышно в потёмках далёкий ручей.
Всё весеннею силой наволгло…
От столичного шума, от подлых речей
отдохнуть я приехал сюда ненадолго.

Твоя хата тут с краю, и ты  молода, -
как вот эта весна, засветилась невестой.
То ли вишня цветёт, то ли это фата,
то ль качнулась в окошке твоем занавеска.

Выходи в переулок, кохана моя, -
я тебе подарю черевички!..
Украина!.. До боли родные края!
Позабытые Богом кулички.

То, что было нам близко, теперь далеко.
Но пока делят Крым, делят Раду,
сад сбежал, как на кухне твоей молоко,
белой пеной в овраг сквозь ограду.

Соловейко запел где-то возле ручья.
Как свежа гроздь сирени тугая!
Выходи за калитку, кохана моя!
Что делить нам с тобой, дорогая?



МЕДАЛИ

«За мужество» медали на помойку
свалили возле киевской горы, -
отдал приказ бандеровец какой-то,
в чиновниках засевший до поры.

Героев многих не нашли награды.
Но час пробьёт - поднимется народ:
история, как ржавая граната,
ещё в руках предателей рванёт.


В МЕТРО

Грохочет мусоропровод-
московский метрополитен.
Вот поезд снова полетел
во тьму кромешную вперед.

Мы как в аду. А где-то там
несется с блеском шевроле -
навстречу Кремль и светлый храм!..
А мы во тьме, а мы... в земле.



МЕТЕЛЬ

Метель - по всей России!..
Эк, намело - по грудь!
Снега летят косые
и некуда свернуть.

Гляди, собьются  кони-
задаром сгинешь вдруг....
Как при Наполеоне,
снега свистят вокруг.

Снега летят, как стрелы,
как сонм стрибожьих стрел!
И ружья поржавели,
и порох отсырел!

Нет прежнего задора,
фанфар померкла медь.
Морозец гренадеров
дерет, как злой медведь.

До Франции едва ли
когда-нибудь дойдут,-
сугробы их завалят
иль волки загрызут.

Их с честью не схоронят,
не  примут небеса,-
голодные вороны
им выклюют глаза!

А вслед за ними фрицы
разрозненной гурьбой
бредут, понурив лица,
дорогой древней той.

По всей Руси останки
разбросаны врагов.
Примерзли насмерть танки
среди больших снегов.

А нынче - хоть покайся-
глухая сторона
рубильником Чубайса
отключена сполна.

Бескрайняя Россия,
метель заносит путь, -
снега летят косые
и некуда свернуть.



*     *      *

Умер фронтовик в своей квартире
с холоду и голоду... Примерз
к полу... Вот такие вот картины,
вот такой диагноз и прогноз.

Все у нас давно поотбирали,
скоро будут воздух продавать!
Ветерана ломом отдирали,-
это легче, чем отогревать.

А метель мела на всю катушку.
нету сил в телеэкран смотреть:
шепелявит в микрофон старушка,
что надежда только лишь на смерть,

что в войну намного было легче,
что тогда не мерзла так страна...
Как ей объяснить, что нам на плечи
навалилась новая война?

Фронт незрим и мерзкий враг невидим,
мрет народ спокойно, без стрельбы.
Кажется, зимой, куда ни выйдешь, -
не сугробы всюду, а гробы.

Голосуйте, голосуйте, люди,
верьте в лохотроны и успех,
только не забудьте, как в Усть-Куте
умер этот русский человек.

   
*     *      *

Средь нищеты, смеясь, пирует тварь –
в том механизме черт завел пружины.
Но ты очнись -
и в колокол ударь
и разбуди победные дружины!

И в шлемах -  наподобие ракет,               
полки восстанут, и, врагов смятенных
повергнув в ужас, полыхнет рассвет
над Русью грозной от щитов червленых.

Сверкнув штыками, под Бородино
поднимутся убитые солдаты,
и оборвутся подлое кино
и смеха идиотского раскаты.

На полуслове смолкнет депутат
проплаченный, прокрученный, проклятый…
И во весь рост поднимется сержант,
как в сорок первом, и пойдет с гранатой…


*      *      *

Я вышел прочь... Ручей журчал в овраге.
Ночь с каждым шагом делалась черней.
И начали мерещиться во мраке
кривые рожи суетных чертей.

Я в них узнал политиков знакомых,-
они делили доллары и власть,
чтобы потом на основании законном
спокойно насосаться крови всласть.

- О Господи! Когда же прекратится
весь этот шабаш? - произнес я вслух.
И грянул гром! И я перекрестился.
Разверзлась твердь - и все исчезло вдруг.


*       *       *
 
                “Все расхищено, предано, продано,
                Черной смерти мелькнуло крыло”
                Анна  Ахматова.

Поля, травой заросшие, а в них - дорога дальняя.
Селения заброшены - страна многострадальная.

Все предано, все продано,
                крылом  взмахнула  смерть.
Готов ли ты за Родину сегодня  умереть?

Путей нет к отступлению, - куда ни бросишь взгляд,
в нас першинги нацелены...  А может быть, - летят!

А вслед - в ботинках кованных каратели идут
(не  в НАТО ль застрахованы коттеджи всех иуд?)

Не зря мы деньги тратили, -  кричит их вся урла, -
и вправду демократия на землю к нам пришла.

Все  предано, все  продано,
                крылом взмахнула смерть.
Готов ли ты за Родину, братишка, умереть?

Взлетает пыль с обочины - пыль фронтовых дорог.
Под нами - гробы отчие, над нами - только Бог.


ЖУРАВЛИ

Промчалось лето и растаяло вдали
раскатистым, веселым, звонким эхом.
И вот  летят над Русью журавли,
а вслед за ними - все заносит снегом.

От мертвых пастбищ и суровых вьюг,
преодолев последнюю усталость,
умчатся птицы на счастливый юг,
а я один среди полей останусь.

Лишь на прощанье прямо в душу мне
они с небес обронят голос грустный,
и, нарастая в гулкой тишине,
он зазвучит тоскливой песней русской.

Но грусть пройдет и радостно весна
вонзит в снега лучи свои косые!
И вот тогда, воспрянув ото сна,
раздольно рассияется Россия!

И вскрикнешь ты: "Над нами журавли!
Как широко раскинуты их крылья!
Над вольными просторами земли
они летят почти что без усилья!

Они поднялись высоко в зенит,
они летят на родину в сиянье!"
И голос русский, вздрогнув, зазвенит
мелодией любви и ликованья!