Этот город храним благодатью святынь..
По узким и извилистым улочкам нашего Города,по его тенистым или заснеженным скверикам и паркам, в разное время прогуливались Поэты и очарованные «игрушечными» домиками, «кукольными» двориками, «неприступными» замками и «благостными» храмами,Они затем посвящали Ему свои лучшие строки:«Запеленала ночь мой город в снег./ У изголовья кинула сугробы./ Куст под окном, что беззащитно блек, / укрыла в белотканную утробу./ Калачиком свернулась в облаках луна,/ пригрелась и проспала чудо:/ в свою обитель тихо, как монах,/ пришёл январь. Скулила вьюга.../» - это из гимна, от самой стильной и таинственной современной вильнюсской поэтессы Иланы Эссе. Не менее загадочная Лена Элтанг покоряющей третью Европейсую столицу «творческого проживания», вводит в свой мир «недосказанности» о нашем городе несколькими строками:« Двести восемь дней ненужных до Великого поста,/ сто дерюжных восемь вьюжных ненадежных сто а там,/ подмастерье неумелый живо крышку поднимай,/ в гжельских перьях сине-белых из обжига выйдет май,/ воскресеньем сыропустным подведет живот с утра,/ сладкой луковицей хрустнет купол Павла и Петра»- узнается неприметная церковь на рабочей окраине,замеченная и в поэтических пробах у представительницы «от силовиков» Елены Шеремет:"Красив Петра и Павла купол снежный,/ и лес Антоколя, что дорог мне и мил,/ а силуэт костёла Анны нежный,- кого, скажите..» -«...Не пленил !»- Так и хочется ей подпеть.
Первым поэтом, оставившим письменное «поэтическое упоминание» о нашем городе на языке Александра Сергеевича Пушкина, был автор «записок русского офицера» Федор Глинка награжденный «в кампанию 1812 года» шпагой за храбрость: «Вот Вильна , польский град , французами кипит! / Двадцатиградусный мороз трещит!/ И русские сердца трещат от правой мести!»- вписывается в историю будущий декабрист, правда не упоминая, что русские войска оставили город и французкого императора, без «исторической стражения» у стен Вильны, которого Наполеон прошедший пол Европы в «ее центре» ождал, но об «реконсцировке» никто од не пишет, ни в восторженной ни в грустной форме, но дома жителей, тогда были избавлены от бомбардировок и разрушений, в связи с чем польский поэт Адам Мицкевич (Adam Mickiewicz) учившийся в нашем университете, мог позже восторгаться: «Я был в тевтонских крепостях.В тревоге/ Глядят на них, бледнея, храбрецы./Но трокский или вильненский дворцы/ Еще величественней их..»- пророчествует он в «Гражине» о возведении из небытия современного «Дворца Правителей». Высланный ненадолго в почетную «Санкт -Петербургскую ссылку», он успел тесно пообщатся с Александром Сергеевичем и плодом их дружбы стал литературный перевод поэмы «Бурдыс и его сыновья» где есть такие строки:«Справедлива весть эта: на три стороны света/ Три замышлены в Вильне похода/ Паз идет на поляков, а Ольгерд прусаков, / А на русских Кестут воевода...».
О дохристианских нравах в княжеской столице, при великом литовском князе Ягайло, можно прочитать у Александра Александровича Навроцкого, в исторической драме «Крещение Литвы»: «А как же мне / Твердил сегодня жрец, что с Вами/ Приехал в Вильну, что ваш Бог /Велит врагам прощать обиды...»,но литературные достоинства этого поэта и драматурга, «перечеркнула» должность Виленского прокурора в чине генерал-лейтенанта, участника подавления восстания 1863 года и только на его стихи «Есть на Волге утес» «народный» романс до сих пор исполняется.
Старшему поколению, со школьной скамьи знакомы «виды» с Замковой горы на русский район нашего города, где издавна селилась «русь купеческая и ремесленная»,одного из самых выдающихся представителей философской и политической лирики Федора Тютчева:«Над русской Вильной стародавной/ Родные теплятся кресты-/ И звоном меди православной / Все огласились высоты». Помнит это поколение и современника того далекого ХIХ века, русского поэта жившего в «Вильне стародавней», крестьянина Ивана Кодратьева восторгавшегося Пречистинским собором: «Кого из русских не пленяет/ Великолепный этот храм?/Кому он дум не навевает, / Отрадой сердце не ласкает, /И не уносит к временам…»
«На берегах реки широкой, /Что лентой синей улеглась, / Как обновленная гробница, / Лежит литовская столица...»- это уже из литературного наследия горожанина следующего века, Александра Жиркевича и его «Картинок детства».«У ног «стародавняя Вильна», -/ Сеть улиц, строений и крыш, / И Вилия ропщет бессильно, /Смущая спокойную тишь.» - вторит ему восхищенный увиденным с башни Гедимина Валерий Брюсов, один из блистательных русских поэтов «серебренного века», а другой представитель «этого века» сатирик Саша Черный некоторое время проживая у нас, разгадывает «Виленский ребус»: «О, Рахиль, царица Вильны!/ Мысль и логика бессильны, -/ Этот дикий ребус стильный / И Спинозе не понять...»
Советский поэт, драматург и переводчик Дмитрий Кедрин в исторической поэме «Хрустальный улей», добротными и несколько тяжелыми строчками запечатлевает картинки утренней жизни просыпающихся горожан: «Рынок вымели дворники, /месяц стоит на ущербе , /Нищей польскою девочкой бродит по Вильне весна /В бедном ситцевом платье/в сережках голубенькой вербы./ Брызнул солнечный луч, купол церкви позолотя ..» узнаем «Константино-Михайловскую», только на ней, возведенной в канун Первой Мировой войны в честь 300 летия дома Романовых, были покрытые золотом купола.Та война вынудила приехать на Рождество 1914 года в прифронтовую Вильну молодую Анну Ахматову для проводов на передовую мужа Николая Гумилева и столкнувшись с суровой реальностью на наших улицах она пишет:«Кому-то желтый гроб несут,/счастливый кто-то будет с Богом,/а я забочусь о немногом,/и тесен мой земной приют». В 1915 году после упорных боев с войсками кайзеровской Германии на подступах к Вильне, русские войска покинули город без боя, тем самым сохранив от разрушений артобстрелами его достопримечательности.
Через несколько лет победившие классового врага и строившие социализм соседи восхищались: «Литва, Литва! На всем просторе, / Где раньше был российский трон, / Лишь ты одна даешь обжоре/ Припомнить рай былых времен…/ Лишь на тебя глядят умильно/Соседей зоркие глаза/ Из-за еды твоей - и в Вильно/ Ежеминутная гроза.» - фиксирует пролетарский поэт Аркадий Бухов.
Октябрьская революция 1917 года перекроила Российскую империю,поразбросав россиян по всему «белому свету». Узнав из газет, что священнику из Вильны Георгию Спасскому, певец Федор Шаляпин пожертвовал на русских «белых» безработных в Париже свою «посильную лепту», бывший дворянин Владимир Маяковский, ёрничает по большевицки: «Вынув бумажник из-под хвостика фрака,/ добрейший Федор Иваныч Шаляпин,/на русских безработных,/пять тысяч франков,/бросил на дно поповской шляпы...»
Современным литературным исследователем «межвоенной Вильны», доцентом кафедры славистики вильнюсского университета Павлом Лавринец, открыты читателю имена почти трех десятков малоизвестных поэтов разных национальностей, писавших на русском языке в нашем городе и сумевшим в условиях вынужденой эмиграции объединится и издать поэтический альманах. Одной из них, Лиле Клебановой удалось подметить, надвигающуся вторую катастрофу двадцатого века, передав предчуствие стихотворением «Вильно»: «Овеянный прошлым воинственных дней, / Сонный город застыл в ожиданье/ По куполам помертвевших старинных церквей/ Луч, скользнув, улетел на скитанье. Тают своды заглохших забытых церквей,в золотой шелковистой пыли. И Христос в венце из кровавых терней, реет в тихой бездонной дали...» "
Вторая мировая война для города начиналась дважды в 1939 и 1941 году, когда пострадали в основном от бомбежек улицы, где компактно проживало наше еврейское население: -«Здравствуй, красавец Вильно, Вильно,/ Все мы тебя любили сильно./ Было нас много/ Милостью Бога,/ Только, увы и ах,/ Нас не отыщешь в гетто, в гетто, -/ Мы по соседству где-то, где-то,/ В тёмных дубравах,/ Солнечных травах /И полевых цветах. » «Вильнюсское гетто» , академика Российской Академии естественных наук Александра Городницкого– скромный поэтический памятник нашим горожанам.
Победная лирика, родившегося в нашем городе и похороненного в нем, литовского поэта Людаса Гира писавшего на литовском, польском, белорусском и русском языках, представлена написаным в июле 1944 года отрывком: «В московском небе я видал и твой салют/ Родимый Вильнюс наш, моей земли святыня./ Во славу Родины восторжествует труд, / Прекрасней будешь ты, чем был в веках доныне...»
Аура наших мест не дает спокойно спать приезжим Поэтам, они у нас влюбляются, радуются и страдают как у Константина Левина:«Дзенькуе, полуполячка из Вильнюса!/ Ты тихо вышла из-за угла/ Я и не подумал, во что это выльется, / И старую шкуру мою прожгла» или у Александра Межирова:«По Вильнюсу, примерно в тот же час, /Двух собачонок женщина водила./ Бессонницу свою заполнить тщась, / Со мной болтала искренне и мило..» «А Вильнюс пахнет персиком и хлебом/ и хлебом не корми лишь дай влюбится ,/ иду и понимаю что попала,/ всмотревшись в эти улицы и лица...»- вздыхает о своем киевлянка Ева Шателей , а Владимир Высоцкий «о своем» шутит:- «Пусть в ресторане не дают на вынос,/ Там радио молчит там благодать / Вбежит швейцар и рявкнет:" кто на Вильнюс?../ Спокойно продолжайте выпивать!..»
Город притягивает к себе Поэтов, а потом увековечивает их имена памятными досками, если они уезжают за океан и получают Нобелевскую премию, помня, прословляя и шепча в наших храмах:- «Сверни с проезжей части в полу-/ слепой проулок и, войдя/ в костел, пустой об эту пору, / сядь на скамью и, погодя, / в ушную раковину Бога, / закрытую для шума дня, / шепни всего четыре слога:/ - Прости меня». Иосиф Бродский останавливался на улице Лейиклос, а стихи неоднократно посвещал Томасу Венцлове, с которым был дружен более тридцати лет.Четыре слога «Прости меня» - пронести бы покоянно через всю жизнь.
Лауреат Государственной премии СССР Роберт Рождественский, долго был дружен с нашим художником-графиком Стасисом Красаускасом, автором эмблемы Российского журнала «Юность» и посветил ему нескольких стихов , в которых тень рифмы скользит по знакомым улицам : « Этих стихов ты не прочтешь никогда/ В город ворвались зверея белые холода/ сколько зима продлится вылившись через край/ тихо в твоей больнице /Стаська, не умирай!»... «Раскачиваясь, размахиваясь, колокола звенели. Над городскими воротами бессонно горели огни ... и долго молились в церкви и очень боялись Бога...А были уже бессмертными и Бог здесь был ни при чем...»
Современные московские поэты чутко реагировали на все происходившее у нас, затронув и недавние исторические события: «Во время очередного путча /Под Вильнюсом , в августе, возле пяти /я ехал проселком , а сизая туча/ сопровождала меня в пути...» начинает отсчет нового времени Георгий Ефремов. «Могильную горсть земли/ мешая , своей и вашей,/ чьи мертвые там полегли,/ под стенами телебашни?» вопрошает политтехнолог-бард Нателла Болтянская и Евгению Рейн остается только констатировать: «Все сменилось и карта, и флаг, и вывеска / Но, спросонья глянув в распахнутое окно,/ Ты вполне утешаешься, в окружной панораме выискав/ Те же шпили и купол, прибавленный к ним заодно./ Казимир, Иоанн, Михаил, Кафедральный - вполне достаточно,/чтоб отпущенных лет свысока не считать ни во что..»Из комуналки на улице Людаса Гиpы под старенькую гитару своей колеёй на улицу стаpoго гоpoда "выбpызгивались" философскими вопросами стихи Михаила Дидусенко, не принявшего изменившийся "комунальный миp":" Это было время керогазов,/громыхали жестяные вазы,/но случайно брошенные фразы/ тут же повторялись за стеной"..."Каунасцы любят развлеченья./Но вильнюсцы не хуже их:/Давно познав в душе смятенье,/В даль скачут на конях своих/" предупреждал в то вpемя Валерий Виленский
В нашем городе польский поэт Лешек Длугош (Leszek Dlugosz)из Кракова безхитростно сокрушается о собрате по перу «который после Мицкевича, не имел соперников в польской литературе» в маленькой поэме:«У гроба Сырокомли»:«...Преданный земле в своем краю, теперь лежишь в чужом...» демократично заканчивая:«Пусть Пасхальные барвинки/ Оплетут Твой скорбный камень/ Польских, русских и литовских-/ Здесь их много разных./ Амен...»Правда чудесно подмечено в последней строке?
Целый цикл стихов о городе, написан Юрием Кобриным, подмечающим изменяющийся его облик и отмеченым Президентом «за поэтическую беспринципность» Рыцарским Крестом ордена Великого литовского князя Гедиминаса: «Русский театр сокрушается в Вильнюсе- / ни карниза, ни фриза, ни архитрава./ Что ни продали , то исподволь вынесли / или трактором утромбовали в гравий.» Неосведомленным читателям из других городов наверно невдомек что тут у нас происходило- « -И вышли:Майронис, Мицкевич, Шевченко/ - к церквушке!/ Там Петр крестил Гиннибала !/И замерли:встретил их Пушкин в простенке, / как и пологается , без пьедистала...». «Купель прадеда» главного русского поэта - один из древнейших храмов города, воспел и Влад Швейн акцентируя 500 летнюю реальность рядом стоящих Божьих домов: «Куполок «Параскевы», и «Аннушки» шпили,/ пять веков ведут разговоры./ Этот город храним, Благодатью святынь,/и крестами церквей и костелов..»
По юношески восторжена и бесхитросна декламация новой нашей горожанки блистательной Наталии Бабельчюте, на которую возлагают надежды «жители» «стихи.ру»: «Домом стала Литва мне теперь./ Вильнюс –город, земли той столица,/ Для меня распахнул свою дверь..." Незавуалирована и искренность навещающей нас периодически москвички Ольги Слободкиной раскрепощенно вздыхающей: «Оторваться от всей суеты,/ В скором поезде курсом на Вильно,/ И отдаться в обятья мечты/ Безоглядно и любвеобильно...»- «пугает» она мужскую половину.
«Прогуливаясь от Михаила до Анны,/ обходя костелы, кафе пивные,/ припоминаешь и постоянно/ -что еще времена иные...» Это опять цитируемый ранее Михаил Рейн, очень много стихов посветивший Литве.«Костел Анны, костел бернардинцев, трехсотлетний пустующий дом Тут не конь Гедимина копытцем – / Бьёт минувших эпох метроном.»- чеканит малоизвестный Николай Морозов.«Косые улочки, костелы ,башни.../ В закатной дымке пламенеет Анна/И души вместе, как когда-то, наши…/ Появятся, исчезнут – всё в тумане…» вообще неизвестный автор скрытый строкой на сайте http://grey-cardinal17.narod.ru/stixi.html. Все- это только об одной из любимейших архитектурных жемчужин города от «поэтов разных времен, стран и народов», которую французкий император Наполеон хотел унести в Париж, а русский поэт Борис Чичибабин сравнивал с церквой в Коломенском: «Здравствуй царевна средь русских церквей,/ Бронь от обидчиков! /Шумные лица бездушно мертвей этих кирпичиков/.... Это из злыдни, из смуты седой / прадеды вынесли/ диво, созвучное Анне Святой,/ В любящем Вильнюсе»
У Любови Турбиной из Беларусии, при встрече с главной иконой города, почитаемой и православными и католиками, переживания почти осязаемы: «Старый город – створки рамы,/ вдруг раздвинулись – возник,/ Матка Боска Острой Брамы, Богоявленный Твой Лик./ Снег колеблет очертанья,/ слава движется окрест/ – исполнение желанья, символ: сердце, якорь, крест. /Ввысь уносятся напевы./Замолить невольный грех ./Помоги, Святая Дева: стыдно быть счастливей всех!» А вот у Ревеки Левитант из далекого Израиля, создавшей целый стихотворный цикл о местах детства ностальгия в каждой строке:«Бокшто улица, там выгибала бедро свое женское, / в православный собор уводила , старинный Пречистенский/ чтоб до мозга костей ощутили мы камня эротику, /этот город лелеял и пестовал в каждом невротика...» И c нашей Евой Ахтаевой не всегда легко читателю:«Все пережить, боль выплакав в тиши./А, значит, вновь не продлевать скитанье,/Нас покидающей, но любящей души,/Вернувшей Богу Богово созданье..» -одной из последней вильнюсских поэтесс «лирического романтизма». Но вселяют надежду строки Валерия Срибного, участника современного литературного объединение «Плеяда»,недавно принятого в союз писателей России, что «взрощенные городом лирические летописцы» и в будущем рифмами Его не посромят: «Уткнулись в небо купола,/(неужто, вправду ближе к Богу?)/ И указуют ту дорогу,что нас бы к истине вела./ Вечерний Вильнюс весь в огнях,/ в рекламах, празднично расцвечен »...
Язык Пушкина, исключенный из государственной жизни страны продолжает жизнь в культурной и даже небольшие выдержки из маленькой толики написанного, только об одном нашем городе, могут дать представление - какое духовное богатство досталось по наследству горожанам от "любящих этот город по русски", а жизнеспособен ли в поэзии о Вильнюсе, насаждаемый английский американца Уолта Уитмена (Walt Whitman) покажет время...
Щекн-Итрч
22.01.2009