Закрывали морем небо синее,
Горизонтом воспевали травы летние,
Гнали следом по следам чужой беспечности
Беспричинным гневом тополя опалые.
Высыхали очи сталью острою,
Да бездонными ночами несусветными,
Кислыми дождями утоляли сон,
Стрелки на часах пролились вечером.
Одинокая безжизненная комната
Позабыла, что когда-то помнила
И, обняв меня бесчувственными стенами,
Посыпала бронзу снегом недвусмысленным,
Без того, что кто-то называл бессмысленным.
Альтер эго путалось, звеня бутылками,
И белёсый воздух, влажный, веял плесенью,
Дымом застилали очи сигареты мне,
Пыль и грязь в углах глядят возмездием,
В чашках вата напитавшаяся кровию,
Кафель обсыпался чёрной форточкой,
Осенью, промасленными тряпками,
Только скрипы половиц звучат всё явственней,
Целлофановой любовью обречённые.
Свет дневной, давно уже искусственный,
Занавески парусами обезветрены,
На обветренных губах застывшей нотою
Обрывался поцелуй стеклянным зеркалом.
Книги сложены в костёр из сострадания.
В волосах вертелись злою мошкою,
И не топали по полу шагом искренним,
Закрывали двери, лапы, заколочены,
Закопчёны лампы для грядущего,
Дрожью мелкой потолок хранит мгновения,
Эфемерной болью горло стягивал
Посреди безжизненного хаоса
Или логоса – там бродят брахман с Атманом.
Журавлём колодезным журчит загадочно.
Транспарантами украсят эти площади.
Бессловесных чёрных глаз, что обездушены,
Задыхаются прокуренные легкие.
И бесплодного, никчёмного зла-семечка.
Подписал бумаги эгоотречения.
Атавизмы заповедными походами
Громогласно просияли ярким пламенем.
Одинокое искрилось бесподобное.
Степь безжизненная ковылём не закачается.
И последних, столь горячих, пробуждений
Околотком да околицей у тихих спаленок.
Захрустев дорогой под ботинками,
Белый пепел падал из-под полнолуния.
Посреди петля качалась тихой вьюгою…