… Срочное? В этом городе не бывает ничего срочного. Тысячу лет назад, две тысячи лет назад здесь уже стоял город. Он разучился быть срочным.
Зато он умеет распознавать ложь. Да и разве ты посмеешь лгать этим старым домам, нарциссам, душевной реке? Это кощунство, сам понимаешь. И я понимаю.
Улыбаться этот город тоже умеет. Нет, не подумай, это не «голливудская» улыбка, мастерски слепленная именитым стоматологом! Это, скорее, ироничная усмешка мудреца, который давно понял, что все на свете суета сует и всяческая суета… Когда-нибудь, может быть, и я смогу так улыбнуться. Лелею надежду…
А ты умеешь мечтать? Нет? Да что ты!? А он умеет… И знаешь, у него неплохо выходит. Особенно по вечерам – он укрывается низкими облаками, смотрит на луну, заблудившуюся в каминных трубах, и тихонько напевает себе под нос.
Скука? Никакой скуки! Ему всегда есть чем заняться: разбрасывать листву, заботливо собранную дворниками в аккуратные кучки, разгонять по домам гуляющих людей внезапным дождем, здороваться с каждым новым лучиком солнца или просто прогуливаться рядом с прохожими, чтобы они чувствовали на себе его дыхание. Некогда скучать, понимаешь?
Ты думаешь, он бард? Знаешь, все может быть… Хотя я никогда не слышала ни одной его песни, думаю, они неплохо звучали бы в моих наушниках. Да, и в твоих тоже.
Конечно же нет. Он не одинок. У него есть интересные собеседники, влюбленные женщины, партнеры для игры в бильярд… Ты ведь тоже сейчас меряешь шагами его аллею и не считаешь себя одиноким? Ну вот…
Что в нем находят? Заботу. Как это какую? Если бы он не заботился о своих жителяхэти стены не простояли бы столько долгих веков… В этих каминах не ревел бы огонь, согревая и даря умиротворение нуждающимся в нем. Не зря ведь говорят: «Мой дом – моя крепость».
Да, ты угадал – он флегматик. Ну и что? Пусть сангвиником остается Париж, холериком – Москва, а меланхоликом – Бонн. А он… Он не склонен к переменам своего настроения и окружения; и в этом тоже хочется брать с него пример…