Соледад кормила птиц у фонтана
Под треснувшим лунным амвоном.
И все щебеча слетались,
Кроме одной - самой черной.
Соледад ее и сама боялась!
И весь хлеб отдавала белым,
Только
Исподволь исподлобья лишь на черные перья глядела...
Боль комкает губы Соледад как бумажный лист.
Печаль высекает из трегольника груди романсы и свист.
Так кирка высекает из мрамора искры.
И бедра синие, и сердце стиснуто.
- Откуда в тебе, Соледад, столько боли?
У тебя дешевый табак и дряные кабальеро?
Соледад кривится в ухмылке.
Кусает пальцы и кончики кос.
Смотрит в небо и пьет мадеру.
- У кабальеро нет черных крыльев -
Ни песни в сердце, ни ветра - в горле.
Соледад кормит птиц у фонтана.
Все слетаются, кроме черной.
А в темном горячем лоне гитары
Рождаются моря и ветра корни.
- Меня в такие ночи сжирает
Изнутри холодной неведомой силой...
Так заря вгрызается в ночь.
Так змея свой хвост закусила,
Замыкаясь в "О" -
Одиночество - Ороборо...
- Откуда в тебе, Соледад, столько боли?
Запекшийся рот Соледад 4 булавки в углу подкололи.
- У меня на белых запястьях
Круглые косточки - точно луны.
Я сняла все свои браслеты,
Чтобы пальцы лизали струны.
Чтобы руки ласкали струны.
- Спи!
- У меня от жара
Вены вышли из берегов -
И затопило округу снами моих снов...
Соледад кормит птиц у фонтана.
Опрокинувшись, Луна протекает.
- Я кормила их всех, а хотела
Только ту, что никак не летела.
Которая живет без гнезда
В голубом маяке над обрывом.
А с маяка - бирюзовей вода
И перламутровей рыба.
Соледад ее и сама боялась...
Пресвятая Дева! Сантьяго!
Что за ночи... В такие ночи,
Что алее кровавого стяга,
Ороборо грызет свой хвост.
Соледад поет канцоны про птицу
Хриплым голосом с ароматом душицы
И льет на руки песни и воск.
Она обвивает предплечья розами
И садится ждать на балкон, едва
Чувствуя,
Что шипы разодрали ей кожу,
А от запаха кружится роз - голова.
Она поднимается на маяк
И долго в море глядится.
Когда на горизонте мелькнет
Птица?
- Откуда в тебе, Соледад, столько боли?..