Дожди
всю дорогу вымыли,
и дело
уж скоро к вечеру.
Зарплату опять не выдали.
Паршиво,
а делать нечего.
Попрешь против высшей воли ли?
Начальство, оно зубастое.
Вчера пятерых
уволили
за то, что грозили
“бастою”.
Ты помнишь,
средою прошлою
вели разговор с тобой они.
И так получаем гроши, мол,
а тут еще
с перебоями.
Когда б ты не знал, чем кончится,
ты б тоже орал, чтоб выдали.
Но очень тебе
не хочется
шестым оказаться
выгнанным.
Секунд
колыханья
мерные
уходят
в провалы
черные.
А мимо идут в бессмертие
вчерашние
обреченные.
Их сила –
в том, что поспорили.
Как пчелы,
мерли, но жалили.
Им место найдет
история
своими между
скрижалями.
Осеннее небо белое
дождями уныло звякает.
А что
впятером поделаешь,
раз больше никто не вякает?
А были б они спокойнее,
начальник бы их не выбросил.
Хотя, со своей покорностью
ты тоже
деньгИ не выпросил.
Гудит в голове, как в зуммере,
давно ты успел отчаяться.
Но силы нет
на безумие.
Безумье
плохо кончается.
И снова ты в брюхе города
гниешь со своими бедами…
Ты тоже
умрешь от голода,
но только умрешь неведомый.
А город
из камня
высечен.
А тучи
дождями
валятся.
И сотни в домах,
и тысячи
таких же, как ты, скрываются.
Мильоны привыкших пятиться,
терпеть, чего бы ни стоило…
И пятеро,
только пятеро
вчера
прорвались
в историю.
Пятерку
не трудно высчитать.
Десяток
пройдет и кончится.
А улицы бредят тыщами!
А им миллионов хочется!
А город играет нервами,
и хлещут дожди опять его…
На улицу вышли
первые,
которых пока что
пятеро.