Вот так мы и живём -
в пальто и пиджаках,
а смерть - уж мы её
оставим в дураках.
Оставим далеко,
оставим глубоко
за речкой под ледком,
за снежным молоком.
Зачем тернистый путь?
Дыхание сбивать?
Уж мы - и как-нибудь,
а если что - и вспять,
а если что - ведь мы,
ведь разве это нам:
с авоськой до тюрьмы,
что за рекой видна.
Нас фонари слепят
средь снежного тряпья.
Мы любим лишь себя.
Мы любим лишь себя.
Уютное кафе,
огромный магазин,
и всюду - яркий свет
в расплавленой грязи.
Но вот закончен кайф
и мёртв капитализм :
кругом иная явь -
как выбираться из
прекраснейшего сна,
блестящей кутерьмы,
куда деваться нам
теперь среди зимы?
Несётся снежный хлам,
бьёт ветер по мозгам.
Куда деваться нам?
куда деваться нам?
Закроется кафе,
притащат приговор,
желтеющий рассвет
за облаками штор.
Над стынущей Невой
мотает ветром дым,
над вечно плюсовой
поверхностью воды.
Как говорил Карл Маркс:
капитализм - прощай!
Он прав на этот раз,
и мы - что кур во щах.
Бубним : халва, халва -
но сласти нет во рту,
и на клочки слова
рвёт ветер на мосту.
Светлеющий восток,
морозец поутру,
растёкшийся желток,
краснеет кожа рук.
Мы вертимся во щах
наставшего утра,
мы спорим горячась
над перечнем утрат.
Прощай, капитализм!
В обыденность желтка
мы выползаем из
вчерашнего денька.
Карл Макс был прав, и он
всё это предсказал -
что рухнет Вавилон,
отстроенный из скал,
что истончён гранит,
что истончён бетон,
что нам не изменить
Космический Закон .
Но мы-то здесь причём,
за что у нас в домах
фундамент истончён ?
Нет, мы сойдём с ума!
Он смотрит с высоты,
и неподкупен он -
зачем придуман ты,
Космический Закон!