Картографический хармсет

Большая карта злачных мест
Висит над зеркалом в прихожей.
Не Тихий океан, где Южный крест
Повис, на люстру в комнате похожий.

Значки абстрактных примитивных пиктограмм
В легенду вписаны - для всех непосвященных
Иль для себя, когда с похмелья - по углам
Тогда ищу я смысл событий отстранённых:

Распалась и причин, и следствий связь -
Лишь пальцы помнят холодок вспотевшего стакана,
В небытие вчерашнем…. Жутко расплылась
Та чёрная дыра - провалом в памяти…. Кармана,

Куда ссыпалась, не считая, мелочь бытия -
И недостачи ты не чувствовал в обмене
Часов, что проводил в приятстве пития,
На этот хаос…. Словно шизофреник -

Гоген, Ван Гог, а может Сальвадор Дали,
Свою палитру расплескал по выцветшим обоям:
И царь цирроза, и горячки короли -
Портреты - Пикассо? - по грудь, по пояс, стоя…

Но, отвлеклись: от географии чудес:
От маяков, компасов, румбов -
Найти начало, порт приписки - здесь
Я нахожусь сейчас: палас, податливый как клумба,

Приятно нежит босые стопы…
Наметить путь, затем - носки и туфли.
И не свернуть с намеченной тропы,
И проблесковые огни чтоб не потухли…

Штормит, от ложа первых два шага,
На кухне кран ревёт спасительную фугу
Воды артезианской…. Сам бы Марк Шагал
Взлетел, как шарик, прихватив с собой подругу -

Что бы сподручней было высмотреть пивной шалман -
Она глазами ест низвергнутую местность.
Он сам не в силах - лишь сплошной оптический обман:
В глазах…. То Казимир запечатлел, с похмелия, беспечно:

Сплошной квадрат, а краски - все! - в ведро!
И кисть лакает жадно только жгуче чёрный:
Портьерой плотной закрывает он мазками то бедро,
Что обнажила одалиска, обещая быть проворной…

Не заглянуть и за изнанку. Века не поднять,
Пусть даже шею извратим, как на полотнах Модельяни…
Подруга тычет в бок - пора нам с облака слезать:
Закусочной шатёр, что прилепился с боку старой бани…

Вигвам исчерчен вдоль и поперёк -
Под тем безумием бы подписался и Кандинский…
Рекламный китч бросает мне упрёк: "Ну что ты пьёшь?
Нет, ты совсем не парень клинский…"

А мне на это: абсолютно ни-че-го! –
Из букв, с утра, не лепится любая фраза –
Пусть трубы заводские выпишут: «Позор!» -
Ваял их Церетели, для сжигаемого газа:

Из кирпича двуперстие кричащее воздвиг:
Старообрядческую прихоть – на унылую равнину:
И, над землёю, циклопичной кладки крик,
Про аз воздам, сгоревшим газом, в спину.

В тельняшку оба пальца архитектор затянул,
Для сухопутного матроса: белый с красным…
Московского Петра в такое не рискнул –
А, здесь, провинция – и, жерлом несогласным,

Упёрлись в небо, лижут всё растущим языком –
Зимой заметен очень: серый смешан с белым –
Угарным отравляет, пусть совсем сгоревшим, табаком,
Тех птиц, что профилем как будто стрелы:

На север клювом – значит, хвост укажет юг,
Распяты крылья – с запада к востоку.
И горизонт под ними в компаса свернулся круг,
Лишь ветер иногда внесёт сомнение – к подлогу:

Их развернув, как флюгер, как ненужный рваный флаг –
Беспомощны пред мощью тех порывов расщеперенные перья.
И у трубы, у той, поменьше, обтрепался так обшлаг:
Раствор из кладки выдувает он со свистом, свирепея,

Поток воздушный…. И спина уже напружена, как парус –
Куда не дунет, азимут любой шальной возьми, -
Пусть на удачу, голову упрятав в что-нибудь, как страус:
Везде открыта дверь в пивную, бар…. И можешь лечь костьми,

Пытаясь обойти все невозможные маршруты,
Что исчертили карту: Магеланов ли, Колумбов путь –
Попроще был, а тут ты, шариком подвижной ртути,
Перетекаешь, из-за стойки к новой, взяв на грудь

Тот мерный груз – пластмассовой мензурки:
Из «Чебурашки» - к «Флинту», дальше – «Светлячок»…
Везде, на блюдце, лишь лимонные кожурки –
Не в наших правилах есть трижды в день харчо:

Грешил подобным, надо думать, только Нико Пиросмани.
И то, когда в духане вывеску, за хлеб и соль, писал…
А дома на стене – жираф, с глазами кроткой лани
И дворник, и метла, кутёж князей, вокзал…

Уже Кахетия? Всё ближе к Арарату:
Ковчег, голубка, Ной – и винная струя…
Ну всё, пора домой – по направлению к закату –
К той карте, зеркалу… Ну, здравствуй: вот и я.

10-22.11.02