Действующие лица:
Нерон, римский император
Луций Анней Сенека, его наставник, философ-стоик.
Нерон в своём кабинете. Входит Сенека.
Нерон: Луций! Здорово! Как дела? Всё стоит у стоиков?
Нерон громко хохочет.
Сенека морщится.
Нерон: Ну ладно тебе, не обращай внимания на мой грубоватый юмор. Ты смотри погодка-то какая шикарная! В прошлом году в такой же день Рим подожгли. Помнишь?
Сенека (снова морщится): Глупое и бессмысленное преступление, мой цезарь.
Нерон (обижается): Дурак ты, Сенека, а ещё Луций. Ничего-то ты не понимаешь. Я — поэт. Я — гений. Мне стихия нужна, чувства на пределе, вдохновение. Рим-то что — отстроили уже, а я поэму тогда сочинил на века. Вдохновение! Понимаешь! Творчество!
Декламирует:
Я хочу горящих зданий,
Я хочу кричащих бурь!
Я хочу кинжальных слов,
И предсмертных восклицаний!
Сенека в очередной раз недовольно морщится.
Нерон: Ничего ты не понял. Я своё время обогнал на сотни лет. Ты — сухарь, бумажный червь. А я натура творческая. Я чувствами живу.
Сенека: Цезарь, за что вчера казнили десятерых сенаторов?
Нерон: Да они — скоты. Они ругали мои стихи, представляешь какую душевную травму они мне нанесли. У меня душа ранимая, вот и приходится скрываться за образов деспота, тирана. А что делать? Ты вот, Луций, послушай лучше моё последнее:
К пеннорождённой Венере бог Марс воспылал
Страстью. И всё завертелось...
Сенека мрачно слушает.
Нерон: Ну как?
Сенека ( после паузы): Аффтар Выпей йаду. Выпей йаду, Нерон.
Нерон ( истерично кричит): Нет, это ты у меня яду выпьешь! Убирайся, приказываю тебе покончить с собой! Что б живым я тебя больше не видел! Может, напоследок напишешь рецензию. Вот возьми (протягивает философу рукопись).
Но тот повернувшись уходит не взяв её.
Нерон пожимает плечами, садится за стол и что-то начинает писать ( видимо, очередную поэму. При этом он напевает:
У императора Нерона
В гостиной жили два барона,
И каждый был без языка;
Что делать, жизнь нелегка.
У императора в гостиной
Изрядно отдавало псиной;
Причем здесь пес — оставь вопрос,
Спеши к восходу, альбатрос.
Использованы стихи К. Бальмонта и А. Гуницкого.