Д.А.
«я сердце своё
как баночку по мостовой
как мальчик спешит домой
к маме»
Диана Арбенина. «Немецкая рулетка»
«Кто жив, тот знает – такое дело:
Душа гуляет – заносит тело!»
Александр Башлачёв. «Ванюша»
«Обождите, господа!
Вы безбожны!
Как же можно, господа?
Как же можно?...»
Яна Симон. «Скрипка Страдивари»
Домой возвращаясь из пьяного рая,
Частично – прощаясь, частично – играя,
Слегка – заносясь, в небо нос задирая,
Немного – бесясь и чуть-чуть – привирая,
Стремясь протрезветь, и стараясь согреться,
Скакало по улице пьяное Сердце…
…
Давно погасили – и звёзды, и лампы.
Пора – положить бы… уже – пополам бы…
Но Сердце – живое – не может не биться.
И – билось оно в равнодушные лица,
Стараясь с гитарного ритма не сбиться,
Стуча в рикошет по асфальту столицы.
Скача через кучки накачанной скуки,
Сшибая макушкой шипящие звуки,
Горланя и требуя солнце на бис,
Внушая всем встречным, что всё – зашибись,
Промокшую рвань пьяных нот подбирая,
Пригодное в равной – для ада, и рая.
Но Сердце – болело, дрожало, терпело,
Ведь Сердце жалело, всё то, что не спело.
Измучено тело, растрачена сила
На всё, чего не было, и – то, что было.
Всё видно в упор, как в прицел, но зато –
То кто-то – не тот… или что-то – не то…
А мысли размякли, а мысли раскисли…
Казалось – какие у Сердца там мысли!
Домой бы, и к маме, чтоб не было хуже…
Не видно ни зги – ни внутри, ни снаружи…
А ветер кружит и с башкою не дружит…
Споткнувшись о камешек, шлёпнулось в лужи.
…
Поднявшись с земли под гримасы прохожих,
С фингалом под глазом и грязью на роже,
Всё щурится тщетно трезвеющим взглядом:
Мол, на фиг – так на фиг, а надо – так надо!…
И ищет, как ищут примет и значков,
До боли знакомые блики зрачков.
Но сразу – зеваки, и сразу – фанаты,
По разу – записывать координаты…
Заразы – менты, журналюги, тусовка…
Ни разу – кенты и подруги, рисовка…
Запутались мысли, смешались картины…
Улыбки – рисованны, взоры – картинны…
И взгляд разделился на две половины:
Да хрен с ним, пусть – хари, но лишь бы – не спины.
И Сердце – плясало, и Сердце – кривлялось,
И Сердце – своим и чужим улыбалось.
И зрители ржали – обидно, довольно.
И было за Сердце – и стыдно, и больно.
На Сердце – плевали, под Сердце – лабали,
Его – то имели… ему – то давали…
Над ним – умилялись, ломались, глумились…
И руки – не мыли, на шару намылясь.
Устав оскорблять, подвели, как итог:
Признав, что оно – то ли б***, то ли бог.
…
И тут на заплёванный крестик дорог
Шагнул с неба Бог… Ну – обычнейший Бог.
Он сердце, подняв, посадил на ладошку,
Погладил, как гладят обычную кошку,
Платком-рукавом вытер слёзы и нос
И тихо по улице дальше понёс.
И Сердце – согрелось в ладонях у Бога,
Оттаяв – распелось, разнежась немного.
Оно спело Богу про всё, что хотелось,
Про то, что не сбылось, а также не смелось,
О том, что мечталось, к чему-то стремилось,
За то, что не сталось, и вдребезг разбилось.
А Бог, соглашаясь, кивал головою,
Слегка улыбаясь печалью живою,
Всё зная – как надо, и всё – понимая,
Спокойный – для ада, далёкий – от рая,
С собой пронося сквозь бессветную ночь
Свою захмелевшую блудную дочь.
И ласковым пьяным стихом лопоча,
О чём-то невнятном счастливо шепча,
Свернувшись слонёнком в ушах-лопухах,
Уснуло ребёнком на сильных руках…
Чумазое, голое, хрипло-простое,
Пропащее, грешное… в общем – святое…
2005