Время друг, время враг, время так!
Часы в его доме уже давно не ходили, на циферблате не было цифр. Так он боролся с ним, со временем.
Оно больше не работало на него, а было само по себе.
Все сложно и не слаженно. Пережитая боль не оставляла, а время не лечило и тогда он вырвал ему самое сердце. Старинные часы, висевшие на стене 35000 слов, 350 грамм слез и 18 лет были очень обижены на такой расклад дел, ибо сердце вырывают не каждый день и не каждым часам. А оно давно пылилось на шкафу неподалеку. Кричало, взывало, молилось, только вот что не кровоточило, хотя в нем было столько жизни, что этому ни кто не удивился бы. Так иногда, варварски вырванный часовой механизм начинал ходить сам собой, среди ночи, в полной тишине и становилось понятно, вся та война со временем напрасна.
И весь круг боли по новой, и все переживания сливаются воедино, становясь одной гигантской давящей силой. Мало это пережить, ему, борцу со временем нужна была кровопролитная война, где он был генерал.
Тщеславие полезно только слабым,
Оно им помогает что-то строить,
Но слыл-то он отчаянным и храбрым,
Конечно, стал диктатором убогим.
И так он брился раз в полгода, в первую неделю мая и сентября. В том был какой-то тайный смысл, одна из тех холодных войн, незримая, но подлая. И если вдуматься, отравляющая изнутри, ибо ни одна месть не проходит бесследно. Так зачем же он мстит, спрашивали стулья и столы в его доме? Зачем развязал эту страшную битву, в которой постоянно терял своих бойцов? Их, конечно, не сложно потерять, они всего лишь пешки.
Он генерал, он правит бал,
И так расставив на макете пешки, он играл,
Играл в те игры, что припомнил с детства,
Морально не страдав за выбор средства.
А время шло, и шел уже десяток войн. За сим прошло без малого 5 лет. Его глаза давно потухли, и даже слезная железа забыла, что такое орошение. Вот его мир, его могила нынче, что сотворил своей рукой. Кого он мучил, только лишь себя?! Себе придумывал причины, оправдания, хоть уважительных и не было совсем.
А память, была тоже его враг,
О ней он вспоминал на дню по дважды,
Дурил себя таблетками для сна,
И чуть не умер поутру однажды.
А жизни не было, пришлось на пленных выменять. Любой служивый скажет, что война получше будет, только очень узок её профиль. Частички его кожи заполонили все вокруг, а он не спал, то было слишком просто, да и какая война даст место на такую роскошь. План действий был начерчен на полу и потолке, кровать его была границей, а на посту не спят как минимум хорошие вояки.
И вот однажды он побрился в декабре,
Все в доме встрепенулось в одночасье,
Не уж то не бывать больше войне,
Не уж то впустит в дом он снова счастье.
И покатилось царствие обетованное из под ног его и развалилась крепость, его покой оборонявшая. Густой, приятный запах от волос, блестящие глаза, изящный силуэт. Бежать, скрываться или остаться,
выслеживать и выжидать, смотреть, пока в глазах не за двоится?! Попуталось сознание, часы взбесились на шкафу. И выбор пал ползти, вдыхая жадно воздух рядом с ней. Плести интриги из волос и лжи, любви и сажи на прокуренных руках, до боли выгрызая правду из того, что принято за правду принимать.
Ах, не травите душу нашему бойцу,
Он сам давно забыл, что значит гордость,
Он своего добьется все равно,
Наступит на свою природну робость.
И по прошествии 2 лет, он снова на войне, она уже расширила границы. Он отступал и оставлял кровавые следы. План действий был начертан на ладошке. Предатели кругом, те самые, кто прежде улыбался и много раз шептал слова любви на утренней подушке. Теперь им воевать, а значит лучшее, не стоит вспоминать.
Все снова, все как в первый раз, ну а пока что, время у штурвала.