В Ленинграде метель заметает трамваи.
Снова надо идти на Неву за водой.
Я стою на снегу, почему-то живая.
Мессершмидты звенят. Ну когда же отбой?
Ну когда же отбой? Надоела тревога.
Надоело смотреть вереницу смертей.
Лица трупов глядят так серьезно и строго,
Так недетски осмыслены лица детей.
Двести граммов пайка я съедаю до корки.
Да и с кем мне делить? Я осталась одна.
Я буржуйку топлю Достоевским и Горьким,
В тридцать лет на висках у меня седина.
Это будет всегда – я привыкла и знаю,
Будет вечно зима и война без конца,
Будет вечно стоять этот призрак трамвая
В безнадежной попытке дойти до кольца.
Ну о чем я опять? Это признаки бреда.
Я шатаюсь, и кругом идет голова.
Я себе обещаю дойти до победы.
Сантименты долой. Я останусь жива.
Вот и снова сигналы воздушной тревоги,
Разрывается слух, мессершмидты гудят...
И один из снарядов ложится под ноги.
Я смотрю на Исакий. Прощай, Ленинград!