Это было одно из первых военных происшествий, пережитых на Сахалине и которое заставило автора основательно изменить своё отношение к жизни, как к "форме существования материи".
Зима 1980 года: я ещё лейтенант, но уже командир батареи и мне доверяют заступать начальником караула. Караул находится в 5-ти километрах от посёлка Гастелло, где и дислоцируется наша воинская часть. Мы здесь охраняем довольно большую территорию с хранилищами, в которых находится оружие и боеприпасы, предназначенные для довооружения частей гарнизона, по штату военного времени. Два поста представляют собой полукружья, соединяющиеся между собой в окружность, внутри которой и расположены складские помещения. Сейчас зима и солдаты должны тепло одеваться, чтобы не замёрзнуть на посту, ведь смена у них - через каждые два часа. Бывает, что пользуясь неопытностью начальника караула, "старослужащие" вообще не идут на пост и "молодым" приходится стоять «за себя и за того парня». Но я этого не допускаю и "старики" злятся, хотя виду стараются не подавать – «западло». Вышел в туалет, а, заодно, и глянуть на часовых. Что такое? Часовой поста "номер два", рядовой Подпружников, сидит возле караульного помещения, где находиться ему сейчас запрещено.
-Почему не на посту?
-Замёрз, товарищ лейтенант!
-Ходить, ходить, бля, надо!!!
-У меня шинель под постовой тулуп не надета...
-Почему?
... молчание
Захожу в караулку: «Караул в ружьё!»(по этой команде все, включая и отдыхающую смену, разбирают оружие и выстраиваются в караульном помещении). У старослужащих – бешеные глаза: мало того, что на пост ходить приходится, так ещё и поспать не дают. Объясняю ситуацию, даю команду разводящему младшему сержанту Лушникову и ещё одному караульному - доставить шинель для рядового Подпружникова прямо на пост.
Это была моя ошибка, из разряда «лейтенантских»: я должен был предвидеть, что с Подпружниковым «разберутся» прямо там, на посту. Во всяком случае, когда ровно через пол-часа караул проверял замполит полка подполковник Соснин, Подпружникова на посту уже не оказалось. Потом последовала цепь быстрых, необдуманных, а потому - глупых решений, различных должностных лиц. Меня отстранили от несения караульной службы и выставили охранять дорогу, по которой Подпружников уже давно прошёл в посёлок. Сам посёлок - начали прочёсывать не с той стороны, откуда Подпружников мог туда войти, а совершенно с другого конца. Посёлок Гастелло - довольно большой, поэтому прочёсывали его всю ночь и всё утро... где-то около 12, в полдень, все поисковые группы оказались на том месте, с которого теоретически мы должны были начинать – на въезде в посёлок, со стороны караула. Там была небольшая площадь и несколько трёх или четырёхэтажных домов барачного типа. У всех солдат и офицеров были оружие и боеприпасы, ведь Подпружников ушёл с поста с автоматом и двумя магазинами патронов, по 30 штук в каждом. Несмотря на яркое солнце, в тот день было довольно холодно для Сахалина - около 30 градусов мороза. С использованием оружия при такой погоде у всех были большие проблемы. Офицеры носили "двухпалые" меховые рукавицы, в которых из пистолета стрелять невозможно. А у солдат - были "трёхпалые"... Говорят, что в таких - можно стрелять из автомата, но я сомневаюсь. А вот держать оружие, в тот день, без рукавиц - было очень больно и его перебрасывали из руки в руку, как только что сваренную "в мундире" картошку. Я держал свой пистолет в нагрудном кармане бушлата, постоянно проверяя его наличие.
Об уходе военнослужащего с поста, сразу объявили по местному радио и к нам начали поступать сигналы со всех концов Сахалина о том, что видели солдата с автоматом, походящего по приметам.
Для оказания "методической" помощи в поисках, к нам прибыли на вертолёте: тогдашний замкомандующего 51 общевойсковой Армией, по службе войск - генерал майор Гусев и начальник химслужбы этой же Армии, фамилию которого я забыл. Кроме этого, прилетел на отдельном вертолёте, начальник УВД по Сахалинской области, а проще – главный милиционер Сахалина – полковник Баранов. Позже, когда история уже закончилась, народ, как всегда метко, обозвал эту операцию «Армия атакует солдата», чем предвосхитил(или повторил) талантливые сюжеты В.Войновича, в его повести о солдате Чонкине.
До конца истории ещё было далеко и начальники решали: «Что делать дальше?»
Я было сунулся с предложением поискать в больших домах, возле которых мы сейчас и стояли, но во взгляде командира – подполковника Казакова – было столько ненависти и тоски, что я осёкся на полуслове и отошёл в сторону. Я отошёл, а к нему подошла какая-то женщина, лет 35 и сказала: «Вы солдата ищете? Так он уменя на кухне сидит. Покормила я его, а тут он вас в окно увидел и говорит: «Иди меня сдавай»».
Дом немедленно оцепили несколькими кольцами техники и людей: первое кольцо – тягачи, развёрнутые к окнам турелями заряженных пулемётов, а потом - 2 цепи из солдат и офицеров, образующие концентрические окружности вокруг этого дома. Кто-то послал за свежей почтой и принесли два письма для Подпружникова – от мамы и девушки. Командир полка, называя его по имени-отчеству(Александр Иванович) стал зачитывать отрывки из писем, в промежутках обещаяя, что ему(Подпружникову) ничего не будет и он лично во всём разберётся. Все поняли, что дело действительно серьёзное, ведь Казаков, мало кого даже из старших офицеров называл по имени-отчеству. Когда дверь этой квартиры попытались открыть, - раздался выстрел и пуля, срикошетив, воткнулась куда-то в стену над лестницей, совсем недалеко от головы автора этой истории и он, который до этого был в первых рядах, в надежде «смыть кровью» свою вину, за ошибку в карауле, вдруг вспомнил о маленькой дочери, о своём молодом теле, которому ещё долго хотелось потреблять эту жизнь и – успокоился. А, успокоившись, отошёл постепенно к тем, кто находился подальше от опасности. Командир продолжал уговаривать, а Подпружников продолжал стрелять, с периодичностью раз в пол-часа. Уже позвали его земляка, младшего сержанта Смирнова, но с ним Подпружников разговаривать не захотел. Замполит полка, подполковник Соснин, предложил командиру на «ты»
-Давай я его возьму,
но командир не разрешил
-Нет Лёня, трупы мне не нужны.
Он мог бы ещё добавить «даже твой», поскольку жили командир с замполитом, как кошка с собакой. Не позволил наш командир поруководить генералу Гусеву, предлагавшему «открыть огонь на поражение». Выстрел по окнам всё-таки произвели и начали переговоры о том, чтобы он выбросил оружие. Подпружников выбросил штык-нож, потом - магазин с патронами, но автомат, со вторым магазином, оставался при нём. Наступали ранние зимние сумерки. Тут начальник химической службы Армии предложил бросить в окно несколько бутылок с «хлор-пикрином»*, а попросту – провести «химическую атаку». "Хлор-пикрин" тут же доставили из мотострелкового полка и начали уже было снизу палками разбивать окна, но, в этот момент, Подпружников открыл дверь и в проёме показался ствол автомата. Младший сержант Третьяков, который стоял выше, на площадке между первым и вторым этажами, прыгнул сверху "ласточкой" прямо на автомат, автомат выпал и Подпружникова тут же скрутили.
Его не осудили, а перевели в другую воинскую часть, где он успешно дослужил и уволился сержантом. А автору - ещё долго вспоминали эту историю, проводили дознание, хотели подвести под "суд офицерской чести", но... пронесло и понесло дальше к новым местам военной службы...
*Хлорпикрин (трихлорнитрометан) Cl3CNO2 — жидкость со своеобразным острым запахом. Получают действием хлорной извести на пикриновую кислоту. Хлорпикрин обладает слезоточивым действием, в больших концентрациях — удушающим действием (в первую мировую войну применялся как боевое отравляющее вещество). Используют как инсектицид. На учениях Российской армии используются шашки с хлорпикрином для имитации газовой атаки.