Как скрипит на зубах песок!
Я не ем уже сорок дней...
Я шагаю вперед... вперед,
И ведет меня Моисей.
Я полгода уже не спал,
И за двадцать лет постарел,
Но спасибо, Господь, не видал
Никогда я летящих стрел.
Я сбежал, я пошел, пополз...
И теперь, словно змей ползу.
Как арабской вязью песок,
Телом гиблым своим вяжу.
Вижу след босой и еще
Чью-то кровь у оазиса алую.
Он ведет, словно пес меня,
Ну а я все слабею, падаю.
Ветр пустынный мне нипочем:
Остывая я видел радугу,
И, скалу подперев плечом,
Опускался в песок кварцевый.
И, по шею спустившись вниз,
Протянув к небу руки иссохшие,
Я почувствовал запах крыс,
И пещеру насквозь продрогшую.
Камень тверд и почти как лед
Жжет ладони, ступни горячие,
И во тьме, словно лампы свет -
Чьи-то очи уже незрячие.
И почти что утробный рык,
Шелест крыльев холодных, каменных,
И во тьме - искривленный лик
Обездвиженных и беспамятных.
Я в могиле, и мне теперь
Не спастись и уже не опомниться:
Исчерченный песочный пол
Говорит: здесь ифрит хоронится.
И в руке сжав песка горсть,
И поднявшись со льда на ноги,
Я с трудом сделал шаг вперед,
Споткнувшись, упал на руки.
И, ожив, искривленный лик
Прокричал о моем проклятии:
Сорок лет, - говорит, - старик
По пустыне тебе скитаться!
Не погибнешь ты, не умрешь!
Только силы истратишь вечные.
Забери, забери песок!
Пусть с тобою он будет вечно!
И пропали глаза из тьмы,
Словно светом по телу шарахнуло:
Я взлетел, как соколик и
По пустыне прошел жаркой.
Вот опять. Только врал тот ифрит:
Я скитаюсь, по-моему долее.
Сорок пО сто. Постой, не ври!
По 50, может быть, и не более...