Жил-был король. И был у него сын, такой здоровый и равнодушный, что совсем не знал счёта деньгам. У него всё было, поэтому не надо было ничего покупать.
Пошёл как-то сын короля, принц-наследник, в университет. Столичный университет занимал городской квартал целиком, и никто не знал, сколько в нём надземных этажей, сколько подземных, сколько переходов и куда они ведут, сколько человек внутри и кто они. Хочешь войти – входи. Хочешь выйти – пойми, как с ним договориться.
Многие прокладывали там свои дорожки, по приметам добирались до известных дверей, учились одному и тому же. Были и те, кто шёл наугад, кто пропадал навек или возвращался неузнаваемым. Университета боялись, как его не бояться. А наследник не боялся. Ему вообще не бывало страшно. Он никогда не боялся, редко удивлялся и мало смеялся.
Долго шёл принц по университету. Люди кончились, начались дикие места.
На ступеньках пустынного чужедальнего факультета сидел прекрасный юноша в рваной белой одежде.
– В этих местах пропадают, - сказал он.
– Не имеет значения, - ответил принц и сел на ступеньки рядом.
– Мне нужны деньги.
– Будь я дома, я принёс бы тебе мешок золота. Принесу и здесь. Ты достоин всего золота мира – я принесу тебе его подобие.
Принц ушёл. В грязных переходах под лестницей он поймал неестественно толстую женщину в обтягивающих брюках. Она визжала от страха. Он забрал у неё кошелёк, отдал юноше, и тот ушёл, а принц, ориентируясь чувством летящей птицы, двинулся на юг в поисках выхода. Он не заметил, что женщина рядом, не понял, что она взяла след и теперь катится за ним.
Выход в город нашёлся – он возникал каждый раз. Бояться было нечего. Университет - принц знал это с самого начала - не может причинить вреда таким, как он. Да, он обладает волей, он направляет, он заманивает в ловушки. Но это ловушки не для гибели. Бояться нечего. Нет никаких препятствий, кроме страха.
К вечеру принц вернулся. Отец не спросил, сын не рассказывал. Только прошли друг мимо друга, молча улыбнулись. Но что-то завизжало у дверей и проникло внутрь. Женщина небывалой толщины села на стул – стул сломался. Оперлась на стол – стол упал. С размаху села на диван - диван рухнул. Из обломков кричала – ограбили, обобрали! - считала вслух украденные деньги, и король остановился выслушать её.
Принесли золота, но она всё кричала: несправедливость, сироту обидели, я найду на вас управу, всё королевство по кирпичику разнесу. Ограбил, отдал оборванцу. Я знаю, где эти деньги – нищий отнёс их женщине! Мои деньги отнёс. Я покажу, где они живут: разрушь их хижину, король, убей нищего, истреби женщину, верни мне деньги, деньги твой сын украл.
И тут король сказал: - Мой сын всё сделал правильно. Та женщина – его мать.
Принц так и замер. Матери у него не было.
- А тебя, - продолжал король, - тебя, толстая женщина, не похожая на человека, мы будем бить плетями, ибо ты подобна разумной свинье. Бичевать тебя будет интересно - тело твоё не похоже на человеческое.
Женщину раздели. У неё не было ни длинных рук, ни ног, ни груди, ни шеи. Ма-ленькие пяточки, детские кисти рук торчали из белого шара жира. Она была похожа на кита. Её несильно шлёпали скакалкой. Женщина визжала.
Принцу дали плеть. Ударь, – сказал кто-то, - ударь её ударь.
Посмотрел королевский сын на бесформенную женщину, отошёл и заплакал.
И король сказал ему:
- И снова ты прав, потому что эта женщина – твоя мать.
В тот же день принц надолго или навсегда покинул свой край. Не гибели пошёл искать, не тайны. Не спустился в сложные сплетения подземных ходов университета, не стал подниматься на головокружительные университетские мосты в высоту, которую никто не измерил. Он просто пошёл на запад, а там на север, а дальше на восток... Где-то ходит он и теперь, бесконечно вглядываясь в лица всех своих матерей.