К незабудке незабудка,
нежный памяти букет…
Как-то с язвою желудка
угодил я в лазарет.
Молодой лежу, красивый.
Дам сочувствующих – ряд.
Носят яблоки и сливы:
«Поправляйся», – говорят.
Я согласен на поправку,
но, не веря главврачу,
то хватаюсь за булавку,
то по дереву стучу.
Главный врач-реаниматор –
лысый пень – не без причуд:
«Как тут друг наш,
провокатор, симулянт и баламут?
Хватит, сладкий мой,
балластом койко-место обживать.
В общем будешь кашу с маслом
отделении жевать».
И пока я неуклюже
путал гачи-рукавЫ…
А она ждала снаружи:
«Имяреков – это вы?»
Я назад, да было поздно –
сердце сжалось, и блажить!..
Значит, болен я серьёзно –
не помру, так буду жить!
«Нет, не я!» – соврал не кстати,
и за стеночку держусь.
Я теперь больной в квадрате
(хорошо еще не ссусь!).
«Кто куда, а я за вами», –
и ступает от бедра –
ангел с синими глазами,
а совсем не медсестра.
Как в одной поется песне:
«…та-ра-ра, ту-ру-ру-ру…
жить нам стало интересней…»
Нынче точно не помру!
Женька ходит по палате,
все улыбочки да смех.
Я то знаю, под халатом –
все обычно, как у всех.
Я все знаю, понимаю.
Все о чем молчит сама,
близко к сердцу принимаю –
я от Женьки – без ума!
Синеглазая гуцулка
набивается в родню –
колит с чувством в обе булки
по двенадцать раз на дню.
Колит слева, колит справа! –
я читаю по губам:
«Получай самец, на здраво,
за сочувствующих дам!»
Днем – больничные покои,
ночью – шумный ресторан.
То не тронь её рукою,
то: «Не стой ты, как баран!»
Скоро дом, семья, работа, –
я за прошлое плачу.
Расставаться не охота,
да о том пока молчу.
Здесь на коечке железной
будет место для главы,
ей – в историю болезни,
мне – в историю любви…
Что там было, как там стало? –
что вам старым пердунам.
Жизнь нас с Женькой разбросала,
развела по сторонам.
Я калымил. Я старался.
Не осталось нихера! –
все по бабам чертыхался
(будь им пусто!). А вчера,
мой товарищ вагинальный
заявила, не в пример:
«Фу! Как пошло! Как банально –
с медсестричкой адюльтер!»