В этих игристых и голубых глазах,
Море таиться иль фиалка в солнечных лучах,
Цветов радужных в веселой, азартной игре,
Изумруд и бирюза играют на заре.
Твои губы, с клубникой на привкус,
Не смог бы срисовать, даже великий француз,
У Матисса бы даже, рука дрогнула,
И кисть в его руках, криво бы согнулась.
Плечи зодчие, мраморно нежно и вольно женские,
Океанских волн подобье и болье дерзкие,
А покров на них, ковер персидский с локон золотистых,
И сердце трепещет от взглядов твоих, игристых.
Еще многое страстных есть к тебе речей,
Ангелу хранителю, жизни ставшей моей,
Ты-ж разбудила уснувшую душу мою,
Сегодня я летаю, не уходи, об этом я молью.
Не сдерживаюсь и заново хочу,
Целовать твои ручки, дотронуться в плачу,
Не-уж не сбудется одно желание мое,
Иль со слезами покину, это серое житье!?
Мне лучше лицезреть тебя, сегодня с далека,
И ждать тебя во снах, как-то налегке,
Там где нежно веет, ветер в небесах,
А ты танцуешь со мной, в сиреневых мечтах.
Хочу помнила всегда ты, кудрявая моя,
Что я еще здесь, и не обуздал коня,
С твоей помощью восставший и на тебе молясь,
Свою любовь лелею, у алтаря крестясь!