Пустили любовь по кругу.
Пустили слова по ветру.
Пустили по кругу губы.
Опущены в щель конверты…
В безымянные мотивы побежала с головою,
Сорвала к чертям все ногти, порвала о гвозди тень.
Я вчера была другою, совладавшею с собою,
А сегодня слишком душно. Хоть куда такую день.
А сегодня хрустнет ветка, заблестит стекло в ладошке.
Даже зеркальце дарили, только, милая, не плачь.
Я в него как погляделась, так хватило и немножко:
Из него смотрела жертва. На неё смотрел палач.
Побежала через толпы, через клумбы, через ветки.
И упала прямо в воду и схватилась за края.
Я не буду! Я здорова! Я сама защёлкну клетку.
Я вернусь, как вспыхнет солнце, коли это буду я.
Побежала, побежала… Захлебнулась, наглоталась.
Жутковато рассмеялась. Побрела сушить глаза.
А назавтра скажут: «Дура. Дострадалась. Доигралась.»
А назавтра свяжут феньки, если нечего сказать.
Говорят, всплыла, родная, на каком-то диком пляже.
С приоткрытыми глазами и со взором до небес.
Кто качает головами да всё феньки эти вяжет.
Кто с ухмылкой очень нервной грязью ставит ирокез.
Это так теряют близких. Это так теряют совесть.
Всем плевать. А ты не думай. И не верь. И не ходи.
Я сама пустила слухи, я жива. И это новость.
И не будет по-другому, потому что жесть в груди.
Как впивались вязки слёзы в перемотанное горло,
Как биения сознанья всё рвались сойти на нет.
Приколола на коленку сумасшедший колокольчик,
Чтоб, как стала преклоняться, так бы слышал целый свет.
28.07. 2004.