- Шуууу! С гуся вода, с внученьки худоба!...
Теплая, ласковая вода течет по телу, с брызгами падает в таз из нержавейки. У нас сегодня банный день. Бабушка как следует протопила печку, нагрела воды и устроила мне Сандуны. Сандуны – это такая баня в центре Москвы. Мы однажды ездили туда мыться. Там было много народу, и все голые. Просто удивительно, сколько голых набралось. И одни тетеньки. А дяденьки, может, мыться не любят. Или их в Сандуны не пускают – наверное, это тетеньковская баня.
За стенкой что-то громыхает, раздаются крики и отчаянный вой – так может вопить только мой кореш Колька. Мы живем в двухэтажном деревянном домике на восемь семей, слышимость в квартирах хорошая. Опять Колька кота валерьянкой в научно-испытательских целях напоил, не иначе. Хлопает соседская дверь. Через несколько минут раздается стук в нашу.
- Алексанна, можно?!
- Заходи, Люся, - откликается бабушка. – Только дверь долго открытой не держи, заморозишь мне ребенка, а у нее...
- Было пять клинических смертей! – Нетерпеливо продолжает соседка тетя Люся.
- Да, - как ни в чем не бывало отвечает бабушка. – Девочка болезненная, слабенькая. Просквозит, и опять с пневмонией свалится.
- Да где ж она слабенькая?! – Подхватывается тетя Люся .– Третьего дня соседских Лешку и Гошку отлупила – на весь поселок рев стоял. А вчера с Колькой и Ленкой всю дорожку к дому разворотили – мокриц искали, а она из асфальта была!
Бабушка усмехается и намыливает мне голову. Руки у нее мягкие, добрые.
- А сегодня! – Рай, я чё пришла-то? – А сегодня, - продолжает тетя Люся, размахивая руками и повышая голос – Твоя кровиночка обожрала всю герань у нас на окнах!
Бабушка перестает заниматься моими волосами и разворачивается к тете Люсе.
-Кааак?!Одна?!
Соседка, не ожидающая подобной реакции, слегка смущается.
- Нет, - слегка гнусаво отвечает она – Вместе с Колькой. Но это еще ничего не значит – я уверена, что зачинщицей была ваша Вика!
По лбу ползет мыльная пена, слегка останавливается на бровях, лезет в глаза. Вытираю ее, гляжу сквозь щелки раздвинутых пальцев на бабушку. Смотрит на меня, сдвинув брови.
- Ай-яй-яй. Что же это такое делается? - преувеличенно сердито говорит она. – Ты, Люся, шла бы, промыла сыну желудок, что ли. Ну как, не дай Бог, отравление. А уж я с Викой сама поговорю, уж я накажу ее как следует.
Соседка переминается с ноги на ногу. Чувствуется, что она не довольна таким поворотом событий. Но бабушка уже не обращает на нее внимания. Снова на меня льется теплая вода...
Хлопает дверь.
- Ну, дед Щукарь, - улыбается бабушка – Что это вы с Колей опять натворили?
Дедом Щукарем меня прозвали из-за вечно разбитых коленок, расцарапанных рук и синяков по всему телу. Если в поселке раздается громкий плач, соседи говорят: «А, опять Райкина внучка в историю попала… Дед Щукарь». А на самом деле я вовсе и никакой не дед. Это в книжке взрослой есть такой невезучий старичок, меня по нему и называют. А бабушка еще - «Викуля не оттуля». Что это значит, я не знаю, но выходит смешно.
Скоро вернется с работы дедушка. Как всегда, немного пошатываясь, посмеиваясь в рыжие прокуренные усы. Бабушка всплеснет руками: «Иван! Алкаш ненормальный! Опять поддатый домой пришел!» А дедушка протянет мне подтаявшее мороженое в вафельном стаканчике, и мы пойдем с ним играть в парикмахерскую. Я посажу его на свою деревянную скамеечку, возьму металлическую расческу и стану делать прически на его редеющей, с проседью, шевелюре. И дедушка будет довольно щуриться и что-то бурчать себе под нос. И этот самый нос, лиловый, в синих прожилках, станет отражать электрический свет, идущий от люстры, которую дедушка выдавил сам на заводе, потому что он хороший давильщик, и к нему приезжал сам Игорь Кио – известный фокусник – чтобы дедушка сделал ему специальные коробочки с двойным дном. Это мне бабушка рассказала.
А пока по телу льется, брызгаясь, теплая вода, и нежно звучит бабушкин голос: «Шуууу! С гуся вода, с внученьки худоба!"...