Если ты покинешь нашу сказку,
дымчатый узорчатый уют,
то в тебя искусственную ласку
силою, юродствуя, вольют.
Ах, как будто зубки раскрошили?
Ах, урина красная идёт?
Так скажи спасибо, что не анус сшили
и не крыса изнутри сожрёт.
Благо, что попал ты к нам, голубчик.
Мы страданиям придать умеем цвет.
Ярко-рыжим пламенем твой чубчик
вспыхнет и сгорит в один момент.
Это кожа долго лоскутами
до бутонов мяса, до гнилья
слазает, насмешливо оставив
голое осклизливое «я».
Палачи задумчивы и стрОги.
В их работе есть особый шарм:
ухватив за ноги, разорвать надвОе,
чтоб погасла вечная душа.
Дунет злой ветрило. Запахнутся
люди, торопясь найти тепло.
Криком надорваться и не задохнуться
этим людям вовсе не дано.
Если вдруг раздастся: -На Голгофу
надо пару-тройку палачей…
Словно многожильным проводом под током
миллионы дёрнутся плечей
слабых, полускривленных, сутулых.
Не в плечах значенье. Ихо зло
держится на дыбах, воронёных дулах,
на судьбах тех, кому не повезло.
Вывези кривая до распадка!
В осень, не вписавшись, упаду.
До чего горько, до чего же сладко
жить в аду и умереть в раю.