НЕПРОСТРАННЫЕ ПОЯСНЕНИЯ О
ЦЕЛОСТНОСТИ СЛОВА И ОБРАЗА В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕЧИ.
Одна из доминирующих составляющих поэтического произведения – образность. Образное мышление – это способность передавать общее через единичное. С образным мышлением у жителей Стихирунии с всё в порядке – есть, даже с лихвой. А вот передать мысли словами так, чтобы как у классиков – и понятно, и красиво – получается далеко не всегда и вовсе не у всех. В чём же загвоздка? Да в том, что зачастую авторы к Его Величеству СЛОВО, а тем паче к сочетанию слов относятся пренебрежительно. А некоторые даже уверены, что вправе попирать и рушить «заскорузлые» правила русского языка; те самые, что созданы трудами и гениями классиков отечественной литературы и являются фундаментом «великого, могучего…»
Пушкин утверждал, что «разум неистощим в соображении понятий, как язык неистощим в соединении слов». В отличие от нас, Митрофанушек, классики прекрасно понимали огромное значение сочетаний слов в языке художественной литературы.
Образность в художественной литературе немыслима вне языкового оформления. Слово диалектически связано с образом в сфере определённого стиля. Отрывать их друг от друга – значит нарушать живую ткань художественного произведения. Противопоставлять слово образу или исключать слово из сферы стиля, уподобляя его простой оболочке мысли, значит совершать серьёзную ошибку. Слово – не мёртвая оболочка мысли, а её содержательная форма, её плоть.
Слово выступает в звуковых обликах, создаёт восприятие, то есть, чувства, «чувственность». Если сказать человеку «Ну и башка!» и «Ну и голова!», то в первом случае фраза приобретёт негативную экспрессию (по аналогии «дурная башка, глупая башка»), а во втором случае – качественную степень положительной экспрессии («умная голова», «светлая голова»).
Являясь средством создания художественного образа, слово имеет свою стилистическую особенность – образность. Прочтите: «Утро туманное, утро седое», и воображение тут же создаст образ серого, зимнего рассвета. Всё потому, что логические понятия слов «туманное, седое» общеизвестны, их образная смысловая нагрузка видима и не требует дополнительного пояснения, что позволяет автору перейти к изложению следующей содержательной формы.
Существуют слова, которые сами по себе образами не являются и видимой образной нагрузки не несут, а лишь выражают определённые логические понятия. Однако искусное сочетание таких слов в произведении может раскрыть их стилистические возможности и создать образность.
Поэтический образ может быть выражен не только переносным значением слова (тропом) или специальным приемом поэтического синтаксиса (стилистической фигурой). Порой образность рождается метафоричностью, так, у Есенина «Покатились глаза собачьи золотыми звёздами в снег» обозначены собачьи слёзы.
Чаще образность возникает из прямого значения слова: «Здесь лапы у елей дрожат на весу, здесь птицы щебечут тревожно» (Высоцкий), «Вишнёвый садик возле хаты, Хрущи над вишнями снуют» (Шевченко). Даже глубокие философские размышления можно передать образно с помощью слов в прямом их значении. Так, в «Пляске смерти» Блок создал стилистическую категорию образности, сохранив все слова в своем первоначальном (предметном) значении:
«Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века –
Всё будет так. Исхода нет.
Умрёшь – начнёшь опять сначала,
И повторится всё как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь».
Скажете, Блок, Шевченко, Есенин, Высоцкий – классики, нам бы кого сродни себе по статусу. Пожалуйста: стихотворение Натальи Головиной (автор со Стихирунии). В первом и частично во втором катренах - все слова сохраняют своё предметное значение. Звуковой облик первого катрена рождает чувство ожидания приближающегося Нового года и одновременно раскрывает разочарование – многие надеются, что первый день января что-то изменит в их жизни, однако это - всего лишь банальная смена дней в календаре, событие само по себе обыденное, чтобы изменить что-то без твоих усилий. Поэтому (читаем второй катрен) всё останется прежним: ежедневная, изматывающая до усталости, суета и печаль, и однообразные горечью одиночества ночи.
Логическая связь между катренами держится на: а) контекстном синтаксисе - «чего-то ждут, мечтают (глагольное сказуемое мн.числа подразумевает безличное подлежащее (кто-то, они, многие) = А мне опять (противопоставление условному местоимению мн.числа местоимения личного 1-е лица в ед.ч. в дат.п.)»; б) возвращении к основному предмету мысли – календарю (первое число=календарные даты=врут календари)
* * *
Ещё чуть-чуть – и первое число.
От календарных дат – какая малость! –
Чего-то ждут, чтоб не произошло,
Мечтают, чтобы что-то состоялось.
А мне опять – июльские дожди,
Дней круговерть, до одури – бессрочных.
… И врут календари – все как один.
И под копирку выведены ночи.
Яркие стилистические различия могут создаваться и падежными окончаниями, и синонимичностью, и омонимичностью слов. Сравните слова, относящиеся к повседневной лексике, но имеющие различную экспрессивную окраску за счёт изменения суффиксов и окончаний: сыночек-сынулька-сын-сыны-сыновья («отчизны славные сыны» и «сыновья отечества», мой сын, мой сынок), мать-матушка-мамочка-мамка-мамушка (Русь-матушка, Родина-мать, родная маменька и Русь-мамка), старуха-старушка-старушенция («старуха нищая стоит» и «старушка нищая стоит»), милый-милёнок-милок («мой милый, если б не было войны..» и «мой милёнок как телёнок..»), а также пузо-живо-брюхо-утроба, отец-батюшка-кормилец-папенька, лоб-чело, щёки-ланиты, пальцы-персты, правда-истина.
Если бы многозначность слов из русского языка вдруг исчезла, то один из важнейших путей возникновения образности был бы закрыт.
Необходимо помнить как «2х2=4», что выбор синонима отражается на природе, качестве и направленности формируемого образа. И в тех случаях, когда слово обозначает не предмет, а понятие, явление или действие, оно также выступает не в одном, а в различных звуковых обликах и, следовательно, НЕ МОЖЕТ отождествляться с образом, который формирует благодаря своей многозначности (синонимичности). Например, «строить» и «созидать», «недуг» и «болезнь», «хворь», враг» и «вражина», «неприятель» – эти синонимы употребляются в разных стилях. В том-то и заключается сила воздействия слова, что оно, храня свои логические и грамматические связи, в художественном произведении поворачивается к нам поэтической гранью и творит образ. Тип и качество образа зависят от стиля повествования, от той роли, которую он должен выполнить по замыслу автора в структуре всего произведения.
Не зря же, говоря о мастерстве переводчика, Чуковский писал: «Если вам предложена строка «Blonde Maid, was segerst du?»(«Светловолосая дева, отчего ты дрожишь?»), а вы переведёте её как «Рыжая девка, чего ты трясёшься?», - точность вашего перевода будет парализована тем, что все четыре синонима вы позаимствовали из другой группы».
Из другой группы – значит из другого стиля, в данном случае, не из поэтического, а разговорного. Сравните три перевода данной строки: 1.«Светловолосая дева, отчего ты трепещешь?» 2.«Рыжая девка, чего ты трясёшься?» 3. «Блондинка, почему ты дрожишь?» Три различных стиля, а, следовательно, и три образа человека, которому адресован вопрос. Изменился стиль – изменилась и база для образности. А, в конечном счете, изменился и сам образ, и характер сюжета!
Однако одно слово может включать в себя различные понятия или различные оттенки понятий (омонимия), что ведёт к экономии языковых средств. Например, ключ - источник и Нотный ключ, ключ от замка и ключ к загадке, тайне – разные понятия; а военная операция и медицинская операция – различные оттенки понятия.
Наличие в языке синонимов и омонимов способствует возникновению образности, определяемой контекстом произведения. Так, слова «вывести их» в одном контексте рождают образ солдат, которых командир выводит из вражеского окружения, в другом – могут вызвать образ клякс, удаляемых из тетрадки или пятен, удаляемых с ткани, в третьем – образ курицы, которая выводит цыплят, в четвёртом – образ математика, который выводит формулы, в пятом – образ девушек, которых выводят в свет и т.д.
В создании образа значимую роль играют и служебные слова: отрицания, союзы, междометия, частицы, которые сами по себе образами не являются. Например, «Куда уж нам-то до материй высоких…» (Фонвизин), «Нет, не страсть, для которой глупеть, и терзаться, и падать» (Ошанин), «Что в имени тебе моём?», «О, не кори отец меня…!» (Лермонтов). «Начало есть… Ура! Курнуть бы… Чирк – и пых.» (Анненский). «Мальчик мой! Никогда ничего не проси у сильных…» (Галич).
К чему я это всё тут?.. Да к тому, что начинающим авторам необходимо помнить, что:
1. Слово и образ – это сложное живое единство; ни отрывать эти понятия друг от друга, ни механически отождествлять их нельзя;
2. Образность в художественной литературе достигается не только и не столько «заковыристыми» неологизмами и что грамматический фактор далеко не безразличен к образности;
3. От авторского выбора каждого слова зависит качество всего произведения и раскрытие замысла авторского читателю.
Если после прочтения этой статьи хотя бы один из десяти авторов станет к каждому слову в своём произведении относиться с превеликим уважением, осознавая скрытые и прямые возможности логического воздействия его, слова, на читателей, значит, время потратила не зря..
Библиография. К.И.Чуковский, «Высокое искусство».
А.С. Пушкин, Полн.собр.соч. в 10-ти т., том 7.
В.В.Виноградов, «Стилистика. Теория поэтической речи»
Бехер И.Р., «В защиту поэзии».