42. Ведущий мастер Виталий Будашко:
Где-то в лабиринте жизни, заблукавший Талант, как в аккомпанементе немому кино, шел на слух по тревожной нотке растворившейся музыки. Ему казалось, что он идет к выходу, на самом деле, музыка вела его к пониманию ее безграничной философии, благодаря которой, старанием его старого друга (знатного музыканта) он становился первой скрипкой симфонического оркестра...
Вера, посланная свыше, разложившись партитурой, молчала, повинуясь ведомой силе. А, реальность, сливающаяся с туманом зреющего будущего, над бездною неизвестности, виднелась зыбким облачком…
Но карта того места, где это происходило, проявившись вдруг, этапом его становления улетела чайкой к заветной цели, – в детство, уходящее назад…
В сущности – это была не цель, а целая наука: как, достигнув будущего, в котором его ждала любовь с тавро в виде поломанных крыльев из алого шелка и вантов, что врезались лестницами в небо, вписать пару строчек в страницу той памяти, по которой каждый, когда-то, хоть раз, да возвращался назад…
Загорался рассвет надежды… И, как сталь дорогого ножа, череда островов у черты горизонтов дрожала, а любовь вдохновляла его (что немало!) своей кристальной чистотой…
41. Былинник:
Три славных кэпа: я, Фонбоб, Геннадий,
Не первый день ведут корабль вперёд:
Тернист наш путь, но общей цели ради
Мин-ор Наилич нам торпеды шлёт,
Бьёт неспроста, с любовью, в самом деле...
И всем понятна философия пути:
Жизнь в Лабиринте – выход к этой цели.
/шаг: жизнь – выход/
40. Мино-р:
По партитуре три октавы целых
исполнит пьяно океан, но прежде,
вы, капитаны, всем раскроете: Не новь
и то, что песня жизни сложена из трех -
и Вера - алый шёлк заветной цели,
и друга старого рука - Надежда,
и идеальной женщины Любовь
/ шаг: октава - жизнь/
39. Фонбоб:
Мы знаем: ждет нас лихо, и это неизбежно,
Но манят океаны романтикой безбрежной,
Ведь там на горизонте встает во тьме кромешной
Фиалковым рассветом назло волнам мятежным,
Назло свирепым бурям так страстно и так нежно,
Как взгляд любимых глаз, сияет нам надежда!
/ход: фиалковый рассвет- надежда/
38. Геннадий Модестов:
Наш мозг чудесный инструмент,
Его б использовать по делу,
А не на тот смешной процент,
Он под воздействием умелым
Поможет плыть в объятьях вод,
И в лабиринте разных мыслей
Укажет верный поворот.
/шаг: мозг – лабиринт/
37. Былинник:
Десять тысяч ли в грехе шёл мыслитель Лао-цзы,
От низовья Хуанхэ до истока у Янцзы,
И Великая стена, где-то там в его душе,
Стала пищей для ума… философией вообще.
/шаг: стена - философия/
36. Ведущий мастер Виталий Будашко:
Где-то, над заключенным в мозг*, зреющим Талантом, как в аккомпанементе немому кино, тревожная нотка* растворившейся музыки, стихала от форте четвертой октавы* до огромного, как стена* плача, пьяно океана* памяти, в которой, рукою* его старого друга* (знатного корабела) корабль* превращался в белоснежный парусник*...
Вера*, посланная свыше, разложившись партитурой*, молчала, повинуясь ведомой силе. А, реальность*, сливающаяся с туманом* зреющего будущего*, над бездною* неизвестности, виднелась зыбким облачком*…
Но карта* того места, где это происходило, проявившись вдруг, этапом мирозданья* улетела чайкой* к заветной цели*, – в детство, уходящее назад…
В сущности – это была не цель*, а целая стратегия*: как из жизни* будущей, в которой его ждала идеальная женщина* с тавро* в виде поломанных крыльев* из алого шелка* и вантов, что врезались лестницами* в небо*, вписать пару строчек в страницу* той памяти*, по которой каждый, когда-то, хоть раз, да возвращался назад…
И был фиалков рассвет*… И, как сталь дорогого ножа, череда островов* у черты горизонтов дрожала, а любовь* вдохновляла его (что немало!) своей кристальной чистотой…
35. Фонбоб:
Вырвал с двойкой по контрольной ученик листок тетрадный,
Но его не стал сминать он украдкою под партой,
А сложил все по науке, по проверенной методе.
Ну когда же перемена?.. Вот урок к концу подходит,
И звонок взрывает школу, все к ручью бегут ребята.
Там флотилии бумажной начинается регата!
/ход: листок - корабль/
34. Геннадий Модестов:
Запишу я спектром семицветным
Свои сны из памяти в блокнот,
Может статься, как-то незаметно
Обернётся тоном нужных нот,
И сыграет грустную сонату
Радугой стеклянных пирамид
Про невосполнимую утрату…
/шаг: спектр – ноты/
33. Былинник:
Порою даже глупая затея,
Такой закрутит нам аттракцион:
Взял женский манекен и Галатея
Назвал… ну, типа, я Пигмалион.
Вдруг на закате солнца золотея,
Явилась женщина ко мне - мечта, огонь!
А манекен исчез… Да, не жалею…
/шаг: манекен - женщина/
32. Фонбоб:
Мы не родня, не кровь от крови,
Не впряжены в одно ярмо,
Но удалить тебя без боли
Уже не выйдет все равно.
Да просто друг ты мне - и точка!
Мне без тебя... ну как без почки:
И жить-то можно, но... не то!
/шаг: почка - друг/
31. Геннадий Модестов:
Гуляло облако по небу голубому,
Красивой формой радовало глаз,
Как фото из семейного альбома,
Где так удачно кто-то щёлкнул нас.
Оно, как ностальгическая нотка,
Такая белоснежная пилотка
В далёком небе горнолыжных трасс.
/шаг: облако – нотка/
30. Былинник:
Всю ночь ревел во мраке ураган,
Раскрыв объятья кораблю могилой...
Нас кутал в саван чёрный Океан,
Корабль уже держался что есть силы.
Пучину усмирив, заря над горизонтом
Нам осветила: саван лишь туман,
Который свежий ветер гнал за бОртом.
/шаг: саван - туман/
29. Мино-р:
До неба волн вздымается стена и дно
она могильной бездной открывает.
Рассвет померк и островов гряду давно
реальность карты лишь напоминает.
А Океан, всей жизни колыбель, взбесясь
круша столпы этапов мирозданья,
для будущего – саван. Есть иная ипостась.
/шаг : колыбель - саван/
28. Ведущий мастер Виталий Будашко:
Там, над заключенным в оболочку*, раскаленным Светилом, как в немом кино, облако* испарившейся росы, превращалось из тигра цвета фиалок* в огромный, как стена* плача, тихий океан* памяти, в которой, из-под чьей-то кисти*, за листком*, вырвавшемся из почки*, распускался белоснежный цветок*...
Вера*, посланная свыше, разложившись спектром*, молчала, повинуясь ведомой силе. А, реальность*, невозмутимо заклубившаяся в только что заложенной колыбели* зреющего будущего*, над бездною* неизвестности, виднелась зыбким облачком*…
Но карта* того места, где это происходило, проявившись вдруг, этапом мирозданья* улетела чайкой* к заветной цели*, – в детство, уходящее назад…
В сущности – это была не цель*, а целая стратегия*: как из жизни* будущей, которая была идеальным прозрачным манекеном* с тавро* в виде поломанных крыльев* из алого шелка* и вантов, что врезались лестницами* в небо*, вписать пару строчек в страницу* той памяти*, по которой каждый, когда-то, хоть раз, да возвращался назад…
И был фиалков рассвет*… И, как сталь дорогого ножа, череда островов* у черты горизонтов дрожала, а любовь* вдохновляла его (что немало!) своей кристальной чистотой…
27. Фонбоб:
Я ее по белу свету с юности искал,
Наконец, нашелся высшей чистоты кристалл!
Сквозь него, как через призму, я теперь смотрю:
Мир, любовью преломленный, только краше стал!
/кристалл- любовь/
26. Геннадий Модестов:
На карте в обязательном порядке
Укажем направление ветров
И обозначим розой. А на грядке
Обычно не хватает огурцов,
Без влаги и стратегии полива
Погибла вишня, умирает слива,
Растёт трава из рода сорняков.
/шаг: роза ветров – стратегия полива/
25. Былинник:
Я в мутной влаге прудовой,
Увидел жизни зарожденье:
Икринок лягушачих рой,
И дафний странное движенье,
Мальков рыбёшек за игрой...
Да, влага мутная, друг мой,
И нам являлась колыбелью.
/шаг: мутная влага - колыбель/
24. Мино-р:
Тома, тома, вас тысячи, вас миллионы.
Спрессованная мысль и фолиантов пыль
Из века в век поэт, художник и ученый
слагают по кирпичикам фантазию и быль.
А строится она, и мудрость не нужна,
знаньям человечества здания стена.
/шаг: тома-стена/
23. Мино-р:
Модель прекрасна и практична, кому-то идеальна,
без мелочей досадных действительной натуры-
идеи, модные наряды. Но если фигурально
их снять, то мы увидим лишь одну её фактуру
и виртуально и реально заметно станет всем
Она, на самом деле, просто голый манекен.
/шаг: модель – манекен/
22. Фонбоб:
В концентрических кругах, в перекрестьях паутины,
Словно микро осьминог, лапы- щупальца раскинув,
Сеть коварную сплетя, жертву он подстерегает,
Как наивное дитя, правды не подозревает,
Что росинками туман обозначил цель для птицы-
Подходящую мишень для прожорливой синицы.
/ход: паучок- цель/
21. Геннадий Модестов:
Наполнит ветер паруса твои однажды,
Разрежет волновую рябь форштевень,
Подруга чайка что-то крикнет дважды,
А лёгкий дождь на судно плащ оденет…
Но разлетится брызгами от взмахов
Огромных крыльев рыжего оттенка...
А берег полон восхищённых «ахов»!
/шаг: паруса - крылья/
20. Былинник:
О, мои мысли, вы тяжеловесны
Порою так, что водка не берёт,
Порой, как вобла, чрезвычайно пресны,
Но вдруг великий настаёт черёд,
И расправляете вы крылья безгранично,
Несётесь ввысь красиво, гармонично,
Как белых чаек лёгкий хоровод.
/шаг: мысли - чайки/
19. Ведущий мастер Виталий Будашко:
Там, над заключенным в оболочку*, раскаленным Светилом, как в немом кино, облако* испарившейся росы, превращаясь из тигра цвета фиалок* в тихий океан* памяти, в томах* которого, из-под чьей-то кисти*, за листком*, вырвавшемся из почки*, распускался белоснежный цветок*...
Вера*, посланная свыше, разложившись спектром*, молчала, повинуясь ведомой силе. А, реальность*, невозмутимо заклубившаяся в мутной влаге* зреющего будущего*, над бездною* неизвестности, виднелась зыбким облачком*…
Но карта* того места, где это происходило, проявившись вдруг, этапом мирозданья* улетела с мыслями* капитана, храброго паучка*, в детство), уходящее назад…
Конечно же, он не был паучком*… Он, представлял себя им, он – в жизни* будущей, идеальной прозрачной модели*, где разорванные паруса*, как флаги, превращаются в розу ветров*, а тавро* из парусов) алого шелка*, и вантов), что врезались лестницами* в небо* – всего лишь строчки страницы* из той памяти*, по которой каждый, когда-то, хоть раз, да возвращался назад…
И был фиалков рассвет*… И, как сталь дорогого ножа, череда островов* у черты горизонтов дрожала…
Не меняла цвет (что немало!), лишь чистота кристалла* его памяти…
18. Фонбоб:
Бывают дни, когда я раздражен:
Я дикий зверь, я смерч, торнадо, шторм!
Но лишь в глаза любимые взгляну,
К кораллам алым губ твоих прильну...
Я усмерен, тобой без хмеля пьян,
Я легкий бриз, я "ти-и-хий" океан.
/шаг: зверь - океан/
17. Геннадий Модестов:
За сложным действом наблюдая
Представь, что ты его создал,
И волен мять с любого края,
Как скульптор или же вандал,
Но не забудь, она живая
Реальность, созданная мыслью.
Следи за собственною кистью.
/шаг: действо – кисть/
16. Былинник:
Кривые Зеркала… Полночный балаган…
И звёздная метель пространство мнёт Вселенной,
Ты веришь отраженьям? Не верь, не верь – обман!
Всё то, что за стеклом – не наше, малоценно.
Всё то, что за стеклом – чужое, неземное.
Но веришь ты тому, что твой двойник живой.
Хоть зеркало кривое…
/шаг: обман – кривое зеркало/
15. Мино-р:
Зверь пятиглавый мечется в координатной сетке,
невидимо обтянут ею, заперт в прочной клетке,
а иногда устав, в бессильи он затихнет в штиле,
материков прибрежный край, ласкаясь, лижет мили.
Укус опасен штормовой его. А вы смогли бы
держать цепями островов ошейники проливы?
Зачем тогда так близко к Океану подошли вы?
/шаг: океан - зверь/
14. Фонбоб:
Как на нить, на кильватера шлейф,
Словно бусинки вместе с другими нанизан,
В караване из дальних морей
Наш корабль возвращается в порт, где приписан.
/ход: бусинки - корабль/
13. Геннадий Модестов:
Над узким жерлом старого вулкана
Предвестник лавы: дым глубоких недр.
Для путника и этот знак предсказан,
В надежде на любовь, он будет щедр,
Как тот малыш, что не жалеет кубик
Чужой постройке и зубную пасту,
Используя для дела третий тюбик.
/шаг: жерло – тюбик/
12. Былинник:
На склянках вновь отмерен ход времён,
Минут-песчинок вечное движенье
Рождает шёпотом печальный звук имён,
И видим мы своё преображенье:
Рожденье, детство, юность… это знанье
Нам говорит как будто бы о том,
Что мы песчинки в складках мирозданья.
/шаг: минута - мирозданье/
11. Фонбоб:
Если хочешь во тьме суеты очертанья чудес различать,
Светом ярким в себе разожги веру в счастье, в любовь, в благодать.
Но не бойся сгореть и делись этим светом со всеми вокруг,
И невзгоды низвергнутся в прах, если вера твой истинный друг.
/шаг: свет - вера/
10. Ведущий мастер Витали Будашко:
Там, над жерлом* раскаленного Светила, как в немом кино, бусинки* росы, испаряясь цветом фиалок*, стекали в океан* памяти, в томах* которого, в таинственном действе*, за листком*, вырвавшемся из почки*, распускался белоснежный цветок*...
Свет* свыше, разложившись спектром*, затих, повинуясь ведомой силе. А, реальность*, невозмутимо заклубившаяся в мутной влаге* зреющего будущего*, над бездною* неизвестности, виднелась зыбким облачком*…
Но карта* того места, где это происходило, проявившись вдруг, как лист улетела короткой минутою* с мыслями* капитана, храброго паучка*, в детство), уходящее назад…
Конечно же, он не был паучком*… Он, представлял себя им, он – в жизни* будущей, прозрачной модели*, где нет обмана*, где разорванные паруса*, как флаги, превращаются в розу ветров*, а тавро* из парусов) алого шелка*, и вантов), что врезались лестницами* в небо* – всего лишь строчки страницы* из той памяти*, по которой каждый, когда-то, хоть раз, да возвращался назад…
И был фиалков рассвет*… И, как сталь дорогого ножа, череда островов* у черты горизонтов дрожала…
Не меняла цвет (что немало!), лишь чистота кристалла* его памяти…
9. Мино-р:
На стапели заложенный корабль
растет и крепнет, набирая соки,
и корабелам в радость, а не жаль
когда их детище, настанут сроки,
от верфи оторвавшись, закачает.
Так листок сорвавший ветер с ветки
в полёт, в поход куда-то... провожает
/шаг: корабль - листок/
8. Геннадий Модестов:
Сестрицы – звёзды равные по цеху
Сверхновую спровадили во тьму,
Отметили мерцаниями веху,
Вернули всё внимание к тому,
Что словно титаническим укусом
Разорван мир и сквозь портал-прореху
В чужое небо высыпаны бусы.
/шаг: звёзды - бусы/
7. Былинник:
Храня мечту о дальних странах,
И отрицая факт того,
Что белых пятен нет на картах,
Он шёл вперед… и вот оно:
Светило жахнуло на дальность,
И порвалась тумана сеть -
Прекрасный остров. Вот реальность, какая есть!
/шаг: мечта – реальность/
6. Мино-р:
Из жерла ночи выстрел, но беззвучный.
Ядро светящим шаром понеслось.
Куда? На западе же цель обычно.
Летит привычно, вдруг…и тут стряслось!
Запал-рассвет дымился слишком долго.
Сверхновая! Светило взорвалось….
Что, командор, задумался? Туши фитиль…
/шаг: солнце-ядро - жерло/
5. Фонбоб:
Меня манила с детства мудреная картинка,
Где шар земной, как яблоко, делен на половинки.
Вот стал я капитаном и курс черчу умело:
Чтоб рифы обойти четыре румба влево...
Картинка стала картой, а не садовым фруктом,
На ней, как плодожоркой, "прогрызаны" маршруты.
/шаг: картинка - карта/
4. Геннадий Модестов:
И полыхнул рассвет, как сто мортир
А следом солнце, ядрышком блеснуло,
Его тугая ночь еще тянула
На дно морское, но хватало сил
Уже сопротивляться и ползти
Упрямо вверх с настойчивостью мула
Разрывы в небесах произвести.
/шаг: рассвет - солнце-ядро/
3. Былинник:
Спал капитан… Но звон рассветных волн,
(Что за кормой рос с каждою минутой),
Разбил хрусталь из сказки - треснул сон,
И капитан вдруг сразу, почему-то,
Встал за штурвал. И в небе видел он,
Мерцанье радуги от капель, перламутром
Взлетавших вверх… Так начиналось утро…
/шаг: волна – радуга/
2. Фонбоб:
Из недр небытия, из первобытных Хаоса болот
Ни берегов границ, ни дна не зная,
Великая Река, неся сознанье, как потоки вод,
Определив движенье к созиданью,
Остановила ход и, завертев эфир в водоворот,
РазлИлась океаном мирозданья.
/шаг: Великая Река - океан/
1.Ведущий мастер Виталий Будашко:
Там, где звезды* росою дрожали на фиалках* рассвета*, там, как в немом кино, текла Великая Река* в памяти томах*, в таинственное действо*: корабль* становился ребёнком в материнской утробе*, и белоснежные расправлял паруса*...
Свет* свыше, плеснув волной*, затих, повинуясь ведомой силе. Одна мечта*, невозмутимо заклубилась в мутной влаге* зреющего будущего*, над бездною* неизвестности, виднелась зыбким облачком*…
Но картинка*, проявившись вдруг, как лист улетела короткой минутою* с мыслями* капитана, храброго паучка*, в детство), уходящее назад…
Конечно же, он не был паучком*… Он, представлял себя им, он – в жизни* будущей, прозрачной модели*, где нет обмана*, где разорванные паруса*, как флаги, превращаются в розу ветров*, а тавро* из парусов) алого шелка*, и вантов), что врезались лестницами* в небо* – всего лишь детали корабля* Адмиралтейства) из той памяти*, по которой каждый, когда-то, хоть раз, да возвращался назад…
И был фиалков рассвет*… И, как сталь дорогого ножа, череда островов* у черты горизонтов дрожала…
Не меняла цвет (что немало!), лишь чистота кристалла* его памяти…
* существующие объекты
Отдать швартовы!