Шишками буро-ржавыми к берегу путь мощен.
Сосны, хрустя суставами, тянутся в небосклон.
Луч, на рассвете розовый, руку дает: «Идешь?»
Жидкий туман молозивом льется в озерный ковш.
Дуб, пополам разломленный, сушит седой колтун.
Волны бегут с поклонами: это гроза-Перун,
В гневе ударил посохом, все обращая в прах…
Шел по воде, как посуху, в славе и чудесах...
Ветер ко мне приносится, будто горячий конь.
Щурит глаза раскосые, морду кладет в ладонь.
Глажу ладонью ласково шею его и грудь.
Прыгаю ветру на спину: держим на север путь.
Черным на белом вычерчен Похъёлы древний лес.
Я просыпаюсь: тысячу снежных открыв очес.
В ворохе, в небо пущенном, лиственного гнилья –
Ведьма летит над кущами. Боже мой! это я.
Я восседаю с травами жрицей лесных племен.
Сосны, хрустя суставами, мой окружают трон.
Ни облачка над озером. Будет денек хорош!
Жидкий туман молозивом льется в озерный ковш.
Пень на мысу поломанный сушит седой колтун.
Поговорила с волнами: это былой Перун.
В скованной позе идола, с ящерицей в ногах
Явно любуясь видами,солнцем и мхом пропах.
Ветер ко мне приносится, будто горячий конь.
Щурит глаза раскосые, морду кладет в ладонь.
Глажу рукою властною шею его и грудь.
Прыгаю ветру на спину: неукротим наш путь.
Предки друиды,рубища обожествив древес,
Ждали лесного чудища полностью из очес.
Ведавшие грядущее, кельты, чтецы древес,
С трепетом ждали чудища, глядя в дремучий лес.
В ворохе, в небо пущенном, лиственного гнилья –
Ведьма летит над кущами. Боже мой! это я.