Трагично жжет комедия сердца,
От меди не спастись - она на лицах.
Холодных уст дыханье без конца
Все мерзнет в воздухе и, словно лед, искрится.
Застыли. Заросли глаза, забиты уши медью,
Ансамбль - памятник, но не мертвы сердца:
Стук бешеный из нутр, из человека
Качает их, ворочает их маслянистые глаза.
Из дрожи рук очнется человечье,
Стук сердца сдвинет медные ступни,
И, словно шоколад, растает медь,
И вдруг покинут пьедестал они.
***
Но кто они? Судимые толпой,
Они, бывало, сами сброд судили
И, упираясь, в горле жали вой,
Когда их всех к могиле потащили.
Когда их лили медью, и земля
Питалась их убитыми телами,
Тогда среди толпы стоял и я -
Их лица изучал глазами.
Их страх и боль скрывали маски лжи,
Судить не вправе были люди, все же,
Они судили, напрягая лбы,
И лица были их на медь похожи.
Они судили с кровью и огнем,
Себя, других, считая, это - сбудется,
Но был один, который говорил
"Сам не суди и не судимым будешь ты".
Он все кричал, что медь - еще не все,
Что от карминных лиц уже не скрыться
И что от страсти и от горьких слез
Чаще всего краснеют наши лица.
А мы... мы медью льем нам неугодных и
Храним творцов наперекор природе...
Что было дальше я не помню - он
В могиле той же оказался вроде.
Из бледного, он красным стал, как кровь,
Он закричал, что памятник проснется,
Он закричал, что всем вершит любовь,
А я все ждал когда же он заткнется...
Медь губы жгла, он пламени хлебнул,
Вдохнул, и вскоре вовсе задохнулся,
Ну а потом он свой живот втянул,
И кто-то констатировал: "Заткнулся".
***
Их поднимали красных и остывших
Из ямы, из могилы - котлована.
Им памятник воздвигли. Слышишь? - Дышит
Старик, согнувшись, открывая раны
Льет кровью с пьедестала неугодным
Под ноги, медью истекая,
А на его лицо, застывши смотрит
Толпа из краснолицых...
Медь, сверкая
Белеет оловом,
Под ветром остывает,
Морозной стужей закаляется и вот:
Белесый памятник средь красных лиц мелькает,
Пугая медный, раскрасневшийся народ.