из цикла
«Город-остров».
Сегодня вторник. Ветер. Шляпы нет,
а то сейчас бежал бы по Дворцовой,
смешил бы Ангела, летящего на свет,
или пошёл бы, попросту, за новой.
Сегодня вторник. Около восьми.
Ни шляпы, ни перчаток нет, ни меха…
Есть площадь, ветер, чёрт его возьми,
и ангелы, которым не до смеха.
Сегодня вторник. Мысль моя проста:
несчастный Сфинкс устал дышать на лапы
и Ангел – смех! – без крыльев и креста
бежит к Неве за чем-то вроде шляпы.
1986 СПб.
***
Инге.
Эта комната пустая
В ней и дышится свободно
И гляди куда угодно
И ходи туда-сюда –
Не изменится картина
Всё останется едино
Как паук и паутина
Или вторник и среда.
Только вырвавшись из ада
Философствовать не надо
Ты мне лучшая награда
Мне легко в моём углу.
Я не жду и не скучаю
На звонки не отвечаю
Если хочешь выпьем чаю
Сидя прямо на полу.
Что до комнаты – пустое
Купим самое простое
Из-за этого не стоит
Огорчаться. Жизнь идёт
От предлога до глагола
Счастье жить – простая школа
И коса твоя до пола
Незаметно отрастёт.
А на лестнице в подъезде
Говорят о переезде
Запоздавшее возмездье
Чёрных лестниц полумрак:
На вопросы «Кто?» «Откуда?»
Всем бы знать ответ не худо.
Есть ответы? Нет покуда.
Что ж прощайте коли так.
Если ж честно и не строя
Из себя для вас героя
Я и сам не знаю кто я
Вот такая ерунда
Просто взяв себя за ворот
Я вернулся в этот город
Потому что он мне дорог
Этот город
Навсегда.
1990. СПб.
***
Мой чай остыл, темным-темно
Рояль-пингвин молчал
(Мой гость ушёл домой давно),
И дождь в окно стучал.
На тот денёк я жил как мог
Под ровный ход минут…
Я рад (мой друг теперь промок)
Что я остался тут.
Я рад (уже пришёл домой
мой гость ночной), что здесь
Рояль немой и тот не мой,
И сам я здесь не весь,
Ни там, ни сям, не сам, не свой
До кончиков волос…
А жизнь идёт – само собой –
и что с того? Вопрос.
1993. СПб
***
Спалось уверенно. А утром, перед тем,
как оценить масштабы катаклизма
закономерностей, обычаев, систем,
стереотипов (на примере механизма
будильника), а в сущности и до
того, как это счёл необходимым,
я вышел из дому без шапки и пальто,
сопровождаемый густым табачным дымом.
Потом куда-то (дождик моросил)
по набережной шёл вдоль парапета
и думал про себя что было сил:
Когда же, наконец, наступит лето?
К таким замкам не подберёшь ключей
помимо твёрдого намерения остаться
вне хода времени и ветхости вещей,
а в остальном, несложно догадаться,
что смерть будильника (безделица, пустяк!) –
деталь в ряду и рядом с этим рядом
я шёл по набережной, право, просто так,
сопровождаемый чьим-то странным взглядом.
В сухом остатке – комната, кровать,
температура, склянки, полотенца
и тёплый плед, и выбрать, что читать
между Боккаччо, Макиавелли и Лоренцо.
1993. СПб.