« БОЦМАН»
Пятница была. Мы,четверо, из школы домой шли: я, Татьяна, Галя, и еще мой друг – одноклассник Женька. Женька, правда, в другом конце села жил, но частенько с нами увязывался, потому что к Татьяне был неравнодушен. Хоть она и младше его, хоть и рыжая – конопатая вредина, но Женька, как рыцарь, нес ее портфель, и что-то на ухо нашептывал.
Галка похихикивала в кулак, а когда видела, что кто-то навстречу идет, начинала бегать кругами и кричать: «теле-теле-тесто, жених и невеста!»
Прохожие улыбались, но внимания на это мало обращали. Все село уже про странную любовь Женьки к моей сестрице знало.
Я шел впереди немного, и стихотворение уже про Женьку с Танькой начал сочинять, когда в меня как будто огромный жук врезался, да так, что я аж подпрыгнул от испуга. Но этот жук волнистым попугайчиком оказался. Он вцепился лапками в мой свитер и прижался к груди головкой. Я его осторожненько ладошкой накрыл, и – бегом домой. Мне вслед что-то кричали, но я на это внимания не обратил.
Я вбежал в дом совсем запыхавшийся, и сразу к папе:
– Папа, папа, смотри, что я принес!
– Откуда? – удивился папа.
– Сам по дороге на меня сел! Вот.
– Если улетел от кого, так не из нашего села. Здесь попугаев никто не держит…
– Вот и хорошо! Будет у нас жить.
– Ладно. Клетка-то у нас есть, в которой мы синичек держали, а весной выпустили. Сейчас посмотрю в чулане.
Клетка быстро нашлась. Мы повесили ее на стене в гостиной, где она и раньше висела, и торжественно водрузили туда попугайчика. Папа налил ему в блюдечко водички и поставил на дно клетки.
– И зерна ему надо, а то голодный, наверное. – сказал я.
– Зерном его нельзя кормить, от зерна он умереть может, – возразил папа, – надо купить для него специальный корм. Завтра в городе буду, и куплю.
– А сегодня он голодным останется? –спросил, внезапно появившийся дед Василий. – Нет уж, заводи свою колымагу, да дуй в зоомагазин.
– Так ведь поздно уже…– попытался возразить папа.
– Ничего не поздно. Магазин до шести работает, а сейчас только два.
Папа помялся немного, но, зная, что с дедом спорить бесполезно, дернул слегка меня за ухо, и пошел выгонять из гаража старенький «запорожец».
В это же время в дом мои сестры вошли, и Женька вместе с ними.
– А, жених! – засмеялся дед Василий. – Ну, проходи, проходи, гостем будешь.
Женька покраснел и сел на краешек стула, рядом с аквариумом.
– Ой, что это!? – запищала восторженно Танька, увидев клетку с попугайчиком.
– Ой, какой красивый! – запищала и Галка.
На их вопли прибежала Любашка, и тоже:
– Ой! Ой! Ой!
– Ну, что ой-ой! – цыкнул я на них. – Совсем птичку запугали.
А попугайчик действительно сидел на жердочке нахохлившийся и недовольный.
Тут и бабушка появилась.
– Ну, детки, давайте руки мыть и обедать. Женя, к тебе это тоже относится. – сказала она.
Мы, не возражая, умылись, и все стали помогать бабушке Ксении посуду носить, кроме Любашки и деда Василия. Любашка уже достаточно посуды перебила, и от хозяйственных работ была отстранена, а дед, рассевшийся во главе стола, только указания давал.
Едва мы накрыли стол, мама появилась из школы, поприветствовав Женьку так-же, как и дед:
–А, жених…
Женька опять покраснел, и все рассмеялись.
– А где-же папа? Он ведь в отгуле сегодня. – спросила мама.
– Я твоего муженька за кормом для попугая послал. – ответил дед Василий.
– Какого попугая? А… – мама наконец увидела клетку на стене. – Это ты, дедушка, его купил?
– Нет. Просто найденыш.
Мама покачала головой, но ничего больше не спросила.
После обеда мама ушла наверх проверять тетрадки, мой друг Женька стал Татьяне по арифметике помогать, а Галка с Любашкой носились вокруг и показывали языки. Но как только дед Василий цыкнул на них, они тотчас успокоились.
Я же сел в кресло около окна, и в голове у меня рифмы закружились.
Однако, когда появился папа, злой и недовольный, рифмы сразу испарились. Зато я , вместе со всеми, стал за кормежкой попугайчика наблюдать. Он действительно здорово проголодался, набросился на еду аки тигр. Клюв его так и мелькал туда-сюда. Потом он попил водички, и, уже довольный, уселся на жердочку.
– Давайте его Кешей назовем. – предложила Татьяна.
– Боц-ман, боц-ман! – возразил попугайчик.
– Так он еще и говорящий! – обрадовался я.
– Боц-ман ум-ный, боц-ман ум-ный!
– Вот здорово! – рассмеялась Татьяна.
– Значит быть ему Боцманом. – изрек я.
– Это все, конечно, хорошо! – рявкнул вдруг папа. – Но дадут мне в этом доме поесть, или нет?