I
Уж канул в ночь Минск-Пассажирский
И время распечатать виски.
Вдали от городских огней
Я становлюсь чуть-чуть добрей.
Исчез Борисов, следом – Крупки
Развеялись, как дым из трубки,
Что курит в тамбуре старик…
В купе вагона слышен крик
Не в меру взбалмошной мамаши,
А за окном луга и пашни
Стоят, во мгле заметены,
Снегами плюшевой страны.
Но торит путь мой поезд скорый,
Презрев надежды и опоры,
Уносит прочь из зоны риска…
Поторопись! Поторопись-ка!
Границу оставляем сзади,
А по вагонам ходят ****и,
Видать, Москва неподалеку…
В глазах и в сердце поволока
Лишает всяческих иллюзий.
И снова злоба душу грузит,
И снова злоба вены тянет.
Не храм во мне, а я во храме
Лечу в свой призрачный анклав
Стремглав…
II
****ец, как нужно выпить водки…
С обратной стороны решетки
Собачьи взгляды чуют ложь.
Мне их обличье неприятно,
Движеньем, нарочито-ватным,
Я достаю мясницкий нож.
Их морд нелепые кокарды
Щекочут волоски азарта
В адреналиновом носу.
На горло наступая песне,
Я, чтобы было интересней,
Их в жертву бездне принесу.
III
Полустанки и путепроводы
Пролетают прямою сплошной…
Достаю из крапленой колоды
Дам пиковых одну за другой.
Не спастись мне от, пляшущих румбу,
Эстакад и фонарных столбов…
Ради этих слепых и беззубых
Я на пытки любые готов.
Вновь из кучи помойной-параши
Возникает спаситель-пророк.
Вопрошаю его: «Что же дальше?»,
А ему самому невдомек.
Плагиат киберпанковской эры
Источает гнилой аромат…
Ненавидеть мясные консервы
Может только контрактник-солдат.
Я по шпалам, по рельсам, по граням
Пирамид, зиккуратов, надгробий,
Псевдосчастье свое обгоняя,
Задыхаюсь в беспомощной злобе.
IV
Стою в метро, а кажется, что еду,
Выдергиваю шерсть из бороды.
Как показалось, счастье было в среду,
Но на неделе не было среды.
Ладонь тревожит дрожь холодной стали.
Я поручень зажал, как причиндал,
Но не понять, что тверже он не станет,
Как сильно б я его не зажимал.
Смотрю в окно: пейзаж однообразен:
Лишь кабели, как змеи в западне.
Моя душа томится в унитазе
И нет ее правдивей и родней.
Глаза закрыл и хочется стреляться,
Глаза в салон – и хочется стрелять.
И надпись на дверях: «Не прислоняться»
Похожа на застенчивую ****ь.
Сосед напротив выглядит вареным,
Как мертвый плод в руках у повитух.
Не удержать безумные вагоны,
В конце тоннеля свет… Ту-дух, ту-дух.
V
Фигурный хоспис коз фанерных
Нелакированностью внешней,
Как содержимое каверны,
Пугает грешников и грешниц.
Рекламный ход автозаправки
По направлению Минск-Гродно
Цепляет взгляд, как вену – пьявка…
Все это, в сущности, подобно
Мученьям розового зайца
На кадмиевых батарейках,
Но продолжает распаляться
Любовь в спецовках-телогрейках.
VI
Три пригоршни снега за шиворот марту…
Вся жизнь, как дорога, купейно-плацкартна:
Вагоны-перроны-мосты-пересадки…
На старости лет деготь кажется сладким.
За рельсами – шпалы, за шпалами – рельсы.
Формат монотонен: пиши и надейся.
Надейся на лучшее, думай о грустном,
Пытайся соперничать с миром капустным.
За шпалами – рельсы, за рельсами – шпалы.
Встречает составы обходчик бывалый,
Уставившись в даль в ожидании судеб…
Коль выхода нет, то и входа не будет.
В лицо декабрю сунет мокрая свора…
Вся жизнь, как сюита – минорно-мажорна:
Ми-до-фа диез-си бемоль-три педали,
Лишь мысль: что лик смерти узнаешь едва ли.
VII
Ввергая вечер в инсомнию,
Воскрес непрошенный Иуда.
Апостолы теперь другие,
Они везде, они повсюду.
Стоит в метро в бомжацкой шапке
Какой-то бывший победитель,
И мне его совсем не жалко –
Он жертва собственных амбиций.
И одноногая царевна
Кульгая, рыщет по вагонам.
Она в лицо когда-то гневно
Плевала всем в нее влюбленным.
Глядит на толпы пешеходов
Великий спившийся художник.
Его, легенду винзаводов,
Тоска по прошлой жизни гложет.
Вновь травит теплотрассный житель
Мне байку про Царя лесного…
Бог дал – Бог взял, пример берите
С поступков мудрого Иова.
VIII
Мухами засижено стекло
Лампочки в кабине машиниста.
Мне сегодня просто западло
Выглядеть подтянутым и чистым.
Я сегодня в стиле киберпанк,
В постапокалиптике заката
Объяснить пытаюсь старым пням
Ядерного взрыва постулаты.
Катастрофой пахнет катаклизм:
Нечего коллайдера бояться…
А они, зачем-то, онанизм
Вычленить хотят из мастурбаций.
А они, наверно для себя,
Изучают мазь от геморроя…
Невозможно дремлющего пня
Превратить в подобие героя.
Управляет, цокнув языком,
Ветер стрелкой железнодорожной…
И себя представить стариком,
Сами посудите, невозможно.
IX
Людей картонки серые
В заносчивом СВ,
Уродливо обклеены
Английскими лавэ.
Я их местоимением
Пытаюсь поиметь,
Но миру, к сожалению,
Лишь остается тлеть.
Машнин исполнил правильно
На эту тему хит,
От гитлеров и сталинов
Уже живот болит.
И вера в апокалипсис
Сменяется дождем.
Нам надоело каяться –
Мы просто подождем…