Сидел на грязной мостовой
В пригожий майский день
Старик, поникнув головой,
В свою упершись тень.
Сидел с бутылкою в руке
Среди толпы – один.
А на потертом пиджаке
Вдруг – орден – за Берлин.
Звенела новая листва,
Шумела молодежь...
Как гильзы, падали слова
«Даешь Рейхстаг, даешь!»
Два пионера подошли
С участием в глазах,
Подняли старика с земли,
А он, хрипя, сказал:
«Эх, что-то мне нехорошо,
Дороги не найду.
Вот до Берлина я дошел –
До дома не дойду».
Тот шепот, громкий как набат,
Забыть мне не дано.
В России брошенный солдат
Пил горькое вино.
Он шел, опершись на детей,
Нетрезвый и святой.
И дети, вместо костылей,
Долг исполняли свой.
У нас ведь правды не найти,
Пусть будет хоть такой:
Кто до Берлина мог дойти,
Не смог дойти домой.
2004