Говорила Люцина – вот, поправлюсь,
И мы с тобою пойдём в театр,
Оденемся красиво в нарядные платья.
Я так хочу для тебя сделать что-то приятное.
Сходим в филармонию или в Aalto.
Но вместо того, чтобы поправиться,
Ушла в больницу и больше оттуда не вышла,
И за всю заботу о человеке, не бедном,
Состоятельном, с которым жила, чьей женою была,
Выпали ей убогие, как служанке, похороны.
Так и осталось посещенье театра
Прекрасной мечтой, такой же,
Как и красивое платье,
Как отдых у тёплого моря,
Или работа здесь по специальности.
Продолжение начатой темы
Через два года, в мае две тысячи четвёртого,
Познакомилась с группой бывших геологов.
Один из них проявлял большую активность,
Искал общения, дружбы, разговоров,
Но очень быстро исчез из поля зрения.
Остались лишь беседы время от времени
О каком-то прибыльном торговом деле,
Брошюры, реклама в расчёте на полуграмотных,
И чувство неловкости и недоумения –
Странные какие-то собратья по профессии.
Так и осталась жажда общения
С близким по духу, умным, родным человеком
Прекрасной мечтой, такой же неосуществимой,
Как возвращенье на милую сердцу Родину,
Или в прошедшую молодость.
Листаю программы музыкальных театров,
Рассматриваю географический атлас.
Звучат в памяти вальсы Шопена,
Английскиe концерты Баха, оперетты Кальмана,
Реквием Моцарта, Венгерские танцы Брамса.
И, как шедевры поэзии, нахожу в старой моей
Пикетажке строки геологических наших романсов.
Блеснёт слеза на ресницах, душа устремится ввысь.
Тот, для кого знакомы щёмящее чувство дороги,
Радость маршрутов трудных – пожалуйста, отзовись ...
Май 2004.