Марика Янкелевича я хорошо знал по школе, где одно время мы были одноклассниками. Кроме того, мы, живущие в «Лосинке», по правую сторону от железной дороги Москва – Ярославль, вообще знали всех и все знали нас.
С Мариком связано несколько любопытных историй, с которыми я и хотел бы вас познакомить.
Где–то в году 1962 или 63–ем, уже после полёта Гагарина, Марик купил пластинку с записью сообщения ТАСС о полёте первого в мире космонавта – советского гражданина Юрия Гагарина. Зачем Марик это сделал, на кой ему была нужна эта пластинка? Не знаю. А тогда, когда Марик рассказывал эту историю, я и не спрашивал. Купил, ну и купил.
Короче, одним летним днём, когда все взрослые были на работе, а Марику нечем было заняться (каникулы), он выглянул в раскрытое окно и обнаружил на деревянных лавочках во дворе группу старичков и старушек – своих соседей. Соседи лузгали семечки и перемывали «косточки» отсутствующим общим знакомым. В этот самый момент Марику пришла в голову одна, но очень интересная мысль. Был Марик человеком достаточно энергичным, и он тут же приступил к реализации задуманного.
Он поставил на подоконник раскрытого окна старенький проигрыватель с той самой пластинкой и «врубил» звук на полную мощность. И стал наблюдать. Старички и старушки продолжали мирно лузгать и трепаться.
И вдруг на весь двор раздался голос Юрия Левитана: « Внимание. Говорит и показывает Москва. Работают все радиостанции Советского Союза. Через несколько минут мы передадим важное сообщение ТАСС». А надо сказать, что к тому времени, о котором я рассказываю, прошло не так уж много лет с окончания тяжелейшей войны, и люди помнили всё. Кроме того, только что закончился «карибский» кризис, когда мир стоял на пороге новой, возможно, атомной войны. Ну а дальше вы наверно представляете, что случилось во дворе? Правильно.
Старички и старушки замерли, выронив из рук кульки с семечками. А Левитан продолжал вещать: «Сегодня…». Марик, когда пересказывал нам эту историю, говорил, что в тот момент у пожилых людей задрожало всё что можно, и что он, Марик, почувствовал: шутка заходит далеко. Но Марику было всего лет 14 и потому, он не выключил проигрыватель.
А Левитан продолжал: «…12–ого апреля 1961 года, в 10 часов 23 минуты по московскому времени в Советском Союзе осуществлён первый в мире полёт человека в космос…». Старички и старушки в изнеможении попадали на скамеечках, а кое-кто принялся искать по карманам сердечное успокоительное.
Марику эта история, как он нам рассказывал, не прошла даром. Родители лишили его поездки в Ленинград, и ему пришлось маяться в жаркой Москве.
Я, когда услыхал от Марика эту историю, сначала думал, что он всё это придумал: была в нём такая авантюрно–фантазийная жилка. Но, однажды, когда я сидел с ним во дворе на одной из тех самых скамеечек, мимо проходила соседка – старуха. Марик вежливо с ней поздоровался. В ответ старуха буркнула: «Бессо –
вестный, я же тогда из–за тебя чуть не обмочилась». Она сказала, конечно, более грубое слово. И я понял, что Марик рассказал правду.
С Мариком вообще приключалось всякое. Он был интересным парнем и внешне и, так сказать, внутренне. Одно время, когда он учился вместе с нами, мы приятельствовали втроём: он, я, и Лёнька. И не потому, что были одной крови. Нет. Нам было просто интересно друг с другом: мы много читали, кое-что уже знали и многое понимали. Где то, после 8–ого класса, а может чуть позже, семья Янкелевичей переехала в другой район Москвы (отец получил новую квартиру). Однажды, в моём доме раздался телефонный звонок. Я взял трубку и услышал низкий взволнованный мужской голос, поздоровавшийся и представившийся папой Марика. Янкелевич–папа спросил не приезжал ли в «Лосинку» Марик, и не видел ли я его. Я, естественно, ответил: «Нет», и спросил, что случилось? Папа сказал, что Марик исчез. На следующий день, в школе мы с Лёнькой устроили совет по этому поводу. Лёнька сказал, что Янкелевич–папа звонил и ему и сказал тоже самое, но добавил про письмо, оставленное Мариком. В этом письме, он сообщал, что уезжает в Сибирь на стройки коммунизма! Напомню, что Марику было к этому времени лет 15, и отношение к коммунизму у него было двоякое. Какой он там собрался строить коммунизм в Сибири – не знаю теперь, не знал и тогда. Короче, его искали недели две, пока он сам не вернулся: отощавший, обшарпанный, перецарапанный, в грязной фуфайке и с большим фиолетовым «фингалом» под глазом, этакая жертва строек коммунизма. Эти подробности мне уже рассказывала наша общая знакомая, сам то я его тогда не видал.
Последняя наша встреча состоялась в 1966 или в 67г , уже после окончания школы. Мы с Лёнькой собрались и приехали к Марику на его, вернее на его жены, квартиру. Как вы уже понимаете, Марик к тому времени женился. Его брак был одним из первых среди нас – его одноклассников. Жена его была дочкой то ли вице адмирала, то ли контр адмирала флота. Как вы понимаете, такой тесть не должен был быть доволен выбором дочки: зять с таким «пятым пунктом» и с авантюрно–фантазийными замашками, не мог ему особенно понравится. Но молодые, как сказал нам Марик, жили дружно. Жены в этот день дома не было, и мы устроили маленький «сабантуйчик». К тому времени, о котором я рассказываю, Марик учился в историкоархивном, Лёнька – в педагогическом, а я – в геологоразведочном. Но, несмотря на это, нас ещё объединяли школьные годы и близкие общие воспоминания. Мы хорошо посидели, хорошо выпили. Марк встал, прошёл в соседнюю комнату и через несколько минут вышел к нам в парадном костюме тестя со всеми его наградами. «Ну, как я выгляжу?» - спросил Марик. И мы с Лёнькой дружно подняли большие пальцы рук вверх!
А затем наши пути окончательно разошлись. Прошли лениво «застойные» годы, пробежали годы перестройки, затем «лихие девяностые». В 2000ом году
Лёнька, к тому времени отец двух очаровательных девочек, кандидат наук, автор ряда педагогических работ, служил в институте Гавриила Попова. Лёнька и пригласил нас, своих бывших одноклассников на традиционный сбор в честь 35 – летия окончания школы. За праздничным столом было говорено много всякого хорошего. А потом поднялся Лёнька и сказал, что надо помянуть Марика, всё-таки мы с ним несколько лет учились. Я в изумлении уставился на Лёньку. Мы встали, и помянули. Когда все стали расходиться, я подошёл к Лёньке и попросил рассказать о судьбе Марика. И вот, что я узнал. Марик работал по окончании института по профессии. В конце 80ых в начале 90ых он занялся творческой и одновременно бизнес деятельностью. Каким то образом Марик стал владельцем картинной, а может и не картинной галереи. Дела шли неплохо. Он выезжал заграницу. Появились заметки в печати. А потом погиб сын. И сердце нашего Марика не выдержало. Ему было всего около пятидесяти.
Позднее, где-то лет через 5 – 6, мне звонил Вовка, тоже наш одноклассник. У Вовки, в последние годы его жизни, а он тоже, к сожалению, умер в прошлом году, появилось тогда странное «хобби» - ходить по разным кладбищам и смотреть старые могилы. Так вот, Вовка и сказал мне, что он нашёл могилу Марика, что она не ухожена и что он, Вовик навёл там порядок. Мы расстались с Вовкой, обещая созвониться. Но больше, до Вовкиной смерти, не созванивались.
Почему я вдруг вспомнил о Марике. Не знаю. Он не был мне близким другом. Мы долгие годы существовали на различных орбитах жизни. Просто вчера, по телевизору передавали сюжет, посвящённый 75- летию со дня рождения Юрия Гагарина. Я вспомнил пластинку с голосом Левитана, и… появились мои воспоминания о Марике Янкелевиче.
Март 2009г