Полупердень. Полсвета в полумраке.
Височна доля. В целом - ничего.
Лишь ездовые скалились собаки
На гончих псов созвездья моего.
Им не сродни, не в кровь дионисийства,
Не сладок звон оборванных хоризм:
Здесь каждый миг - почти самоубийство,
А каждый дюйм отчасти вандализм,
И до кости по сЕребру и млеку -
Стыд от костра и санного пути;
А из того, что надо человеку, -
Лишь только волк, растак его ети!
Стекало вниз безмолвие литое,
И вкривь, и вкось, от голоса до крыл,
Так обжигала вечность мерзлотою,
Что каждый шаг последующим был.
Зудела ось, точила зуб об шевер,
И подтверждала спорность либидо’,
А мы опять и вроде бы на север
Зачем-то шли, как водится, не до…
Ни до шести… до ручки… до киота…
И ни прозреть до снежной слепоты,
Ни пустоты дополнить идиотом,
Ни одолеть чилкутские хребты…
Но не сбежать до ветра и метели
Ко всем чертям, что все за одного,
Когда бы знать, что в первую неделю
Не довершил вершитель ничего…