Книга Потаенное Имя, 2005 Вологда-Череповец
* * *
Помню ли я себя, забуду ли…
Все равно не исправлюсь, продолжая бросать слова на ветер.
А ветер будет мести их по дорогам, мешая с пылью…
И в сутолоке воздушных потоков, может быть, иное звучание
обретут эти краткие формулы – заговоры.
Это будет, когда забуду, что, именуемое душой, ощущение наполненности внутри – лишь капля. Прозрачная дождевая капля надменного неба. А пока….
Пока во мне еще блуждает, бродит, мечется этот ветер, иногда вырываясь наружу строчками стихов – о самом главном в мире, пока он живет во мне,собираясь поселиться где-то в центре тела навечно, - я ни за что
не поверю в то, что душа – всего лишь мизерная долька равнодушной выси.
Помню ли я себя, забуду ли…
НАЧАЛО
Я люблю. Потому и верю.
Потому до сих пор жива.
Я сижу за закрытой дверью
И молчу… Ни к чему слова.
Рост души – как же он - без боли!
Тесно в склепе телесном ей.
Спеет пьяным венком магнолий
Древо Вечной Любви во мне.
Вдоль по небу - в ночной рубахе
Босиком шелестит Луна…
Исчезают ночные страхи,
Неизбывна лишь – Тишина.
Так же было, когда ваяли,
Отколов от Адама кость,
Еву - деву земной печали,
С тем расчетом, чтоб разрослось-
Пусть не телом единым, - духом
Древо радости двух существ,
Упираясь корнями туго
В Землю Будущих Человечеств.
* * *
Ты идешь по тропе,
Забывая о том,
Что еще до тебя
Кто-то прошел этой тропою в рассвет.
Открывается дверь –
Постой, не спеши заходить в нее -
Это – твое появленье на свет.
Слышишь – льется неземная печаль-
Голоса одиноких планет.
Кто их поймет?
Кто отыщет их след?
Неземная печаль…
Голоса остывающих звезд.
Кто их зажжет?
Где ответ на вопрос?
Ничего не успел.
Торопился прожить,
Но настигла смерть.
Душа успокоилась в мире ином.
Просто жил, как умел.
Кроме жизни – чего нам еще уметь?
Криком сдавленным в горле ком.
* * *
Подарите поэту комнату,
Наградите его госпремией,
Накормите деликатесами,
Накупите канцпринадлежностей,
Напоите его амброзией,
Опахалом его овейте вы,
Защитите от всяких трудностей…
Если выживет – то - пинка ему!
* * *
От самых ничтожных причин
Сегодня мне хочется плакать.
Я вышел на улицу в слякоть,
Внимая рычанию шин.
И медленно брел по проспекту,
И впитывал лужи плащом,
И чувствовал, что вовлечен
В какую-то странную секту.
И понял: сектанты любви –
Кто больше, кто меньше, но все мы.
Зависимость ремы от темы –
Вот сущность любовной игры.
Напрасно я кутался в лужи
С навязчивой мыслью – избыть
Тебя, «обреченную жить»
В сознанье моем неуклюжем.
И, тщетно моля перекресток
Развеять любовь, наконец,
Я выглядел как переросток –
Состарившийся юнец
Измученный сей запоздалой
Борьбой за вживание в роль
Возлюбленного тобой,
Я ныне шагаю устало.
И как-то совсем бестолково
Деревья торчат из земли,
Как тонущие корабли…
Мне это до боли знакомо.
Мне этим и впредь насыщать
Богатый запас многоточий,
И до наступления ночи
Без дела по лужам шагать.
Февральская сказка
Электричество снежных путей
По кистям обнаженных берез,
По сырой обреченности крыш
Пробралось в мой замшелый покой.
Я уже не ждала новостей.
Мирно дрых обленившийся пес.
Я сказала предчувствию: Кыш,
И махнула на все рукой:
Нам с отчаяньем по пути-
НЕ буди меня, не буди!
Только ветви рвались в окно
Не зашторенное…
И однажды, в разгаре вьюг,
В снежных завертях колеся,
Странник в мой постучался дом,
Чтоб остаться в нем навсегда.
Помню ухнувший сердца звук,-
Цвета стали - его глаза,
И веселый хрустальный звон
Льдинок, падавших с рукава.
Он весну мою, по пути-
Разбудил-таки, разбудил!
Только ветви рвались в окно
Не зашторенное…
Он пришел из старинной страны,
Той, что даже на картах нет
Он был старше меня на сто
И мудрее на двести лет.
Показал, как раскрашивать сны,
«Голова – это лишь мольберт –
Чистый лист, на котором все,
Что угодно напишет поэт.
Электричество снежных путей
По прожилкам сплетенных рук,
В нас струилось из века в век,
Словно вирус вплавляясь в кровь.
Вместе жить, вместе ждать новостей,
Вместе – вплоть до предсмертных мук ...
После нас - бледнолицый снег
Под другой перебрался кров...
* * *
Ищите других мастеров-умельцев,
Которые вам подкуют мозги.
Вы слишком зависите от иноверцев-
Вы – tabula rasa - в вас нет тоски.
Но, все же, снедает и вас кручина:
«Не то свершилось, чего хотел…»
Пожалуй, единственная причина -
Безделье духа за делом тел.
* * *
Падал железный снег
На тротуары крыш.
В заговоре зимы
Против любви моей,
Словно в кошмарном сне,
Чередовались лишь
Горестные псалмы,
Под хоровод теней.
Плавились облака,
В мертвый сплетясь клубок.
Чудилось: вот он - мой
Исповедальный час…
И твоего звонка
Самый последний срок
Близился…
Той зимой
Все было против нас.
Мир безнадежно мал
Для обреченных двух
Жаждущих обретать,
А не терять любовь...
Только вот не совпал
Двух метрономов стук...
Снег продолжал летать,
В стены врезаясь лбом.
УТРО НОВОЙ ЭРЫ
Но в мире новом друг друга они не узнали…
М. Ю. Лермонтов.
Солнце взошло на западе.
Вор зашивал карман.
Милостыню на паперти
Тщетно просил тиран.
Мир забывал истерику
Кровопролитных лет,
Дьявольскую мистерию
Жизни под звон монет
Все начиналось заново.
Смерть обретала ноль.
Аплодисменты. Занавес-
Канула в Лету боль.
Жены мужей не прятали
От посторонних глаз.
Сгинули соглядатаи
Чьих-то цветочных ваз.
Бремя «свинцовых мерзостей»
Сбросила голытьба...
Но не хватало дерзости -
Той, что всегда – борьба
Юных стремлений с косностью
Прежних замшелых догм.
Мир удручал серьезностью…
Мы бы погибли в нем.
* * *
…А время лепит бледность щек моих,
их воском покрывая...
И лоскуток – последний рваный стих
вплетает в покрывало.
Мне саван шьет задумчивый апрель
и в путь сзывает…
Но я - жива, пока еще свирель
в душе играет.
Но я жива, пока еще во мне
звенят напевы
Далеких звезд, что тают в вышине,
и Остров Веры
Внутри –
так не похож на материк
твоих стремлений…
А время лепит бледность щек моих
из праха обретений.
Сумеречным поэтам
Вот и взошла Луна
На эшафотный трон.
В сумерках легче петь
О безнадежности.
Проще сходить с ума
И умирать... Харон
Не удивится: Смерть –
Дар Непреложности.
Свой первозванный путь
Не прозевай в ночи,
Клапан открой внутри
Долготерпения.
Мысли текут как ртуть…
Хочешь кричать – кричи,
Но никогда не ври
В СтихоТворении!
Песня – всегда чиста,
Если она – Любовь,
Если рожден Глагол
Из Со – Страдания.
Но если нет Креста,
То не возникнет слов,
И оголится ствол
Древа Познания.
Это еще не все:
К боли приноровись.
Проволоки сквозь строй
Гордыню лютую!
Только таким путем
Ты оправдаешь Жизнь.
Станешь самим собой.
Аллилуйя.
Сыну
Я вступила на путь неверный
Изначально, стихией бредя…
Эликсиром от лжи и скверны
Я считала Стихи и Ветер.
Много было их - троп песчаных,
Просочившихся в песен строки,
И случайностей не случайных,
А внезапных прозрений – крохи.
Я слова в листобой бросала;
Ветер мел их, с песком мешая.
На поминках любви – плясала,
Все мосты за собой сжигая.
Оглянуться настало время –
Средь пустыни стоит столпами
Грез моих соляное племя...
Как жестока людская память!
Мне от будущего не нужно
Ни наград, возведенных в степень,
Ни признаний в любви натужных,
Ни завистливых вражьих сплетен,
Ни уюта в быту семейном,
Скопидомством разящим, фальшью;
Ни покоя в пути последнем,
И сейчас, и намного дальше –
Этих липких ладошек нежность,
Ликованье в глазенках светлых,
Неумелых шагов поспешность –
Мне дороже всего на свете!
* * *
Как приятно быть бессильной,
Ощущая губ касанье,
Леденея от предчувствий
Неизбежных расставаний.
Каждый новый миг вбирая
Жадно, словно он - последний.
И с последним, умирая,
Прошептать: "А жить-то - стоит!"
* * *
Мы знаем – первый поэт – Адам,
А значит, первый прозаик – Ева.
Нас учат: оси нужны углам,
Внушив, что песня – контекст припева.
Но нет нам дела до нудных догм,
Мы любим жизнь. И горланим песни.
И наши души как снежный ком
Вбирают все, отметая плесень.
* * *
Мы жили в эпоху культурного взрыва.
Мы верили в праведность перемен.
Мы гордо шагали по краю обрыва.
Теперь - не подняться с колен.
Свобода - лишь копия гипсовой маски
С лица Беспредела… Жестокий итог.
На что-то надеемся, будучи в связке
Ключей, потерявших заветный замок.
* * *
Не верь никому на свете,
Не лги самому себе.
Лишь собственный стыд в ответе
За каждую брешь в судьбе.
Не стоит тягаться с миром
Умом и уменьем – к чему?
Чем быть у толпы кумиром,
Не лучше ль совсем одному?
Потаенное Имя
Сделав шаг за очерченность линий,
Перейдя через строки и сроки,
Обманувшись в искании блага,
Ты отринешь вчерашних богов.
И познаешь терпение скиний,
Облачившись в терновую тогу,
И останется только два шага
До Любви. И до сбывшихся снов.
Пусть Она в перелесках плутала,
Пусть делила рассветы с другими,
Пусть брела без дороги, без света,
Наугад… Но всегда лишь - к Тебе.
Ты поймешь, угадаешь начало
Той. Ее потаенное имя
Станет светочем Вечного Лета
Откровеньем ответным мольбе.
И, смежая усталые веки
От исканий в пути безнадежном,
Знай: Она настигает внезапно,
Всем вопросам даруя ответ.
Ты поймешь, почему в человеке
Даже самом нелепом, ничтожном,
Запасной открывается клапан,
Когда, вроде бы, выхода нет.
Боль исчезнет, растает тревога.
Половинки срастутся опять.
Если вымолишь Веру у Бога,
Сможешь Вечность в себя вобрать.
* * *
Мир Твоему Непокою.
Мир обретеньям Твоим.
Светлой прощальной строкою
Мы, наконец, говорим.
Боль диалогами меря,
На многоточье – сошлись.
Арией дикого зверя
Выреву я эту жизнь.
* * *
Я учусь понемногу дышать
Но не общим с тобой кислородом.
Парадокс: обретая – терять,
Запасной оставаясь колодой
У тебя на руках…
Ставка – жизнь,
Впрочем, кажется, это не ново.
Новым может быть только смысл-
Облеченное в Истину Слово.
* * *
В. Т.
Человек поющий
должен быть свободным,
Чтоб струна звенела
горечью утрат,
Чтобы оставаться
актуально-модным,
Поднимая души прочих, как домкрат.
Чтобы петь изнанкой,
вывернув карманы
Повседневной фальши,
нареченной – явь.
Чтоб, треща от боли,
лопались капканы, -
Не хребты упавших в лабиринты ям.
Чтоб прожить достойно
вверенной дороге
Кем - То Поднебесным
одному Тебе.
И в пути последнем,
зябком и убогом,
Выдохнуть: «Спасибо!» собственной судьбе.
. * * *
И то, что Любовь жива,
И то, что ее хватает
На всех – это не слова.
Я знаю, что так бывает.
Куда подевался страх
Быть понятым лишь собою,
И прежних задумок крах,
В скитаньях с пустой сумою?..
И скрип кособоких дрог
Не кажется столь убогим…
Сдирая с души оброк,
Я только Ее у Бога
Прошу.
Пусть, грешу, но-
Пишу.
* * *
Повернувшись к двери спиной,
Я стою у окна и жду…
Гаснут белесые звезды.
Нарушив жизни закон,
Я пыталась постичь высоту-
Но – поздно…
Там, за дождем –
Неприкаянных душ дуэт,
И время не властно над ними.
Я ухожу
По запутанным тропам лет.
Вот и все.
Мы стали чужими.
* * *
Нас Утро рассудит,
Нам Утро укажет выход.
В нас утром проснется
Нагая живая жизнь.
Мы будем смеяться -
Нам скажут: " Какие Дети!"
Лишь облачком пыли
Взметнутся былые сны...
Горячее - подано
Облившись бензином,
Хотелось ей спичкой
Сгореть на потеху безликой толпе,
Дырявящей пальцем висок: "Истеричка",
Вполне безучастной в своей правоте.
Ей живо представилась эта картина:
Вот встанет она посреди пустыря,
Облитая приторно–едким бензином,
И будет молчать, горделиво горя.
Когда волдырями покроется кожа,
Копченою плотью запахнет вокруг -
Достанет платок равнодушный прохожий,
Сморкнется, зевнет, отойдет. Не досуг-
Смотреть на агонию - вот еще дело!
А что до души - то и это не факт:
Была ли она в прокоптившемся теле?..
Была. Но звенела нескладно, не в такт
Усталого сердца чугунным ударам,
А ей так хотелось играть и любить...
И, вспыхнув, как спичка,
Ей этим пожаром,
Увы, никого не суметь удивить.
Рассвет пессимиста
Осенний день с личиною маньяка
Тоской промозглой плюхнулся в окно.
И откровеньем мусорного бака
Открыл замысловатое панно
Из дрязг семейно-бытовых подрядов,
Собачьих воплей и шкворчанья шин
Автобусов; сомнительных плакатов,
Пестреющих у входа в магазин.
Занудного речитатива рэпа
Соседа с интеллектом ПТУ,
Неловкого и сбивчивого степа
Прохожих по подтаявшему льду…
Встряхнуться и подумать о хорошем.
Содрать обои с масляным пятном.
И – путь к выздоровлению – проложен,
И не беда, что осень за окном.
Покрасить стены ярко-белой краской,
Вдохнуть малярный запах перемен,
Чтоб стала явь прекраснейшею сказкой,
Чтоб бытность больше не давала крен.
Простить врагов. Не помышлять о мести.
Собрать друзей под обновленный кров.
Смеяться и дурачиться всем вместе.
И ждать весны…
И с ней придет ЛЮБОВЬ!
* * *
Наташе и Сереже.
А помнишь, мы писали на обоях:
«Здесь царствует Любовь!»?
Частицу «НЕ»,
Родившуюся в бесконечных сбоях
Семейной жизни, тут же, на стене,
Мы прикрывали ветхой картой мира,
Союзных стран ведя переговор…
И наша коммунальная квартира
Откладывала жуткий приговор,
Что так неумолимо надвигался
На наши планы и совместный быт
И в кружево кручины заплетался…
Но был на время нами позабыт.
Мелькали дни в оконной раме жизни,
Ты для меня был солнечным лучом,
Поющим Свет. И папертью, и тризной,
И голову пробившим кирпичом…
Нам порознь было тяжело смеяться
В компании отчаянных друзей.
Мы не могли надолго расставаться,
Хотя напоминала Колизей
Любовь, что гладиаторам досталась
Взамен орудий смерти. И колым
Несла на ложе бранное усталость…
Но прозорлив лишь тот, кто нелюбим.
Однажды приведенный в исполненье
Неумолимо строгий приговор,
Перечеркнул полуночные бденья
За чашкой кофе, принеся раздор
В, казалось бы, налаженную сферу
Взаимоотношений двух полов.
И выслана была гражданка Вера,
И по этапу с ней пошла Любовь.
И эхо собственных шагов в прихожей
Уже пугало скорбностью своей.
Ты говорил, что время не поможет
Вернуть «очарованье прежних дней».
И ветер бил в распахнутые окна.
И мы прощались, отводя глаза…
Мы свили – каждый - свой отдельный кокон,
Мы потеряли веру в небеса.
За десять лет без права переписки,
Успевшая состариться, Любовь,
Уже не раз сменившая прописку
И место жительства,
Сюда явилась вновь.
Еще не знаем, наугад листая
Страницы жизни. Труден был полет...
Из дальних стран вернувшаяся стая
Ответных чувств - что нам преподнесет?
БЕГ
Ты бежал от Нее.
На ходу запрыгивал в поезд.
Улыбался натужно,
Выскабливая мозги.
Ты бежал от Нее.
Ты надеялся –
Это происк
Безнадеги,
И что не нужно
Облекать себя в грань тоски.
Ты бежал Нее,
Безуспешно пытаясь выжить,
Ты старался быть честным,
Но в сердце теснился стыд.
Ты сбежал от Нее.
Ампутировал, словно грыжу…
А теперь посмотри на себя –
Разве это – Ты?
ГОРЬКИЙ АВГУСТ
…И возим до изнеможенья санки,
В которых раз прокатит нас Любовь…
О. Мельникова.
Мне не нужно, не нужно света-
Растворяет предметы тьма.
Вот вплетается в осень лето,
Я его тороплю сама.
Я уже ненавижу солнце –
Солнце с прорезями для глаз.
Мне дороже слепящей бронзы
Деревянный иконостас.
Странно это – чем старше люди,
Тем сильнее страшит их смерть.
Это злобное Чудо – Юдо
Многим просто не одолеть.
Мы, взрослея, не верим в сказки
И пинаем дары волхвов.
Как Сизиф, волочим салазки
На вершину Горы Любовь.
ТАКОВА ЖИЗНЬ
Нервно, сбивчиво так говорила,
Что уже – никогда, никогда…
Повернулась. Поспешно открыла
Дверь. Ушла. Навсегда. Навсегда…
Он стоял в нерешительном шаге
К ней сквозь пропасть проема двери.
Но – увы – не хватило отваги…
Много лет пронеслось с той поры.
В цепком омуте жизни дальнейшей
Мерной поступью двигались дни.
Неизвестность с повадками гейши
Не манила уже – se la vi…
Он смирился с семейным укладом,
Методично влезая в долги.
Верил в то, что погоня за кладом
Приведет лишь к кусочку фольги.
За хрустящей обложкой мечтаний -
Думал он – не таится успех.
Он устал от бесплодных скитаний.
И размеренно прожил, как все,
Как и все, он ходил на работу,
Как и все, он на кухне курил,
Как и все, подавляя зевоту,
Он в постели с женой говорил.
Как и прочие, думал о боге
В перерывах меж праздничных дней.
И, старея, ворчал. А в итоге
Жизни лопнувшей,
Вспомнил о ней.
И о том нерешительном шаге
До нее от проема двери.
И, подобно побитой собаке
Он завыл. И прозрел.
Сe la Vie
* * *
А есть ли смысл бороться и искать,
В сугробах зябнуть, в пепле кувыркаться,
Зернистой солью раны посыпать,
Чтобы потом найти и не сдаваться?
* * *
Кому - трапеза, кому – пойло.
Кому - терем, кому - хлев.
Кому - битва, кому – стойло.
Кому - плесень, кому - хлеб.
СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ
Я – существо.
Я – существую.
Я – сущий бред…
Ни в божество,
Ни в жизнь иную
Не верю – НЕТ!
И, в сущности,
Неплохо даже –
Существовать на вред
Всем тем, кто мне на дверь укажет,
Замоет след
Подошв чухонских
Влажной тряпкой,
Чтоб не вели
К ним на порог
С разбитой грядки
Моей земли.
СТРУНА
Настраивали новую гитару.
Металась, билась первая струна.
Ломая кости, выгибала спину,
Взойдя на гриф гитарного креста.
Заголосила пригвожденной плотью –
Колком пронзили сердце как колом,
И колоколом бьется в горле ком,
Под медиатром точатся суставы,
И, запекаясь криком на устах,
Душа стремится к верхнему пределу…
Что это?
Треск.
Струна оборвалась.
Мы тоже струны.
Кто на нас играет?
Чей медиатр зол и неуклюж?
Кто так жестоко песню обрывает?
Кто этот свежеватель душ?
Кто хочет, чтоб мы жили по указке,
Чтоб наша жизнь как нотная строка
Была прибита ровным звукорядом
К фанерке Вечности,
Чтоб мы, борясь за миг,
В едином хрипе, надрывая вены,
Рвались и гибли, портя общий лад
В мелодии великого Кого-То,
Кто нас перебирает, словно струны,
Настраивая новую гитару.
* * *
Волшебники приходят к нам
Из опоздавших электричек,
Когда вокзальный дикий гам
Уляжется…
С коробкой спичек
В ладонях, с запахом костра,
С луной в кармане…
Им ветер – брат, роса – сестра.
В небесном клане
Архангелов – они шуты,
Любимцы Лиры.
А на земле, средь суеты –
Факиры.
Под нескончаемым дождем
Плывут их тени.
Мы, затаив дыханье, ждем
Их приближенья.
И, мотыльковые шаги
Едва почуя,
Мы собираем рюкзаки,
Кочуем…
Бредем вослед посланцам снов
И детских сказок.
И никаких не нужно слов,
Тем паче – масок.
Волшебники вперед ведут
Лучом улыбки
Заблудших нас, туда, где ждут,
Где беды – зыбки.
И прочь уносится печаль,
И думы – чище…
И кажется – в руках Грааль
С небесной пищей.
ТОТ
Кто услышит мелодию перепончатых крыльев?
Кто напишет рапсодию женской души?
Кто поможет прогнать одиночество...
Кто забрезжит лампадой в ночи…
Вероятно, Тот,
Кто зовется Мастером.
Мастером Откровений…
ПРОБУЖДЕНИЕ
Волокна дождя на стеклах
Как ниточки серебра.
Вчера все казалось блеклым.
Вчера…
Стигматы души врачуя,
Я залпом природу пью.
Воздушные поцелуи
В дождливую шлю струю.
И радуюсь как ребенок,
И шлепаю босиком
По насту сырых пеленок
Травы, окружившей дом.
И радостно - хрупко где-то
Внутри…
Я ловлю Любовь,
Ссыпающуюся с неба
На кручи моих голгоф.
А завтра – наступят будни,
И просеки вновь рубить…
Но голоса этой лютни
Небесной – не позабыть.
Хранимы единой тайной
Травинки сплетутся в сноп.
И будет над ним венчальной
Мелодией петь Любовь.
* * *
А я уже не убегу – в розыск можно не подавать,
И о приметах – не горевать,
И успокоиться.
А я уже не оболгу,
Никого ни в чем не упрекну, -
Лишь выполю полынь
У околицы.
А в суеверьях моих –
Единство Веры и Случая.
И в сердце – теплится Стих -
Моя стремнина падучая.
Полынь цветы обовьет,
Разлившись горькою памятью…
Но горечь эта пройдет:
Ее я выполю заново.
Пусть еще не раз склонюсь
Над прорехами давних дней,
Но лоскут к лоскутку подберу,
Да все заштопаю.
Может, дальше - будет грусть,
Та, что мертвой петлей во мне,
А может, - россыпь грез
Над жгучей осокою…
Всюду – Ты
Полночь.
А может быть, я не одна?
Может, кто-то спешит на помощь,
наполнив сомненьями рюкзаки за плечами,
взяв в руки посох.
Посох на дальний путь,
на безвестный путь…
Ветер.
Ветер Забвения смоет слова,
те, что были когда-то святы,
с годами обретшие терпкий вкус.
Но от той утраты
станет вдруг весело.
Весело без причин.
Нежность.
Нежность губ…
Ожидание Дня.
И вчерашних надежд – поспешность.
Время ворует Тебя у меня.
И уносит в Вечность,
не повторяя любимый лик.
Безнадежность…
Ты обернись дождем!
Золотым дождем…
Полночь.
И, все-таки, я не одна!
Ведь Ты – абсолютно всюду:
в стрелках часов,
в отсутствии сна…
Я Тебя - добуду!
Не маскируйся в предметы,
не жди – не забуду!
Не провоцируй боль –
награди Собой!
Обнадежь Собой…
* * *
Освободи меня, освободи…
Мне этот груз любовный не по силам.
Хоть без тебя мне жить невыносимо -
Освободи меня,
Освободи…
Пусть губы помнят негу поцелуя,
И мозг, как счетчик, крутит о тебе
Воспоминания, -
Я все перелицую,
Перекрою, перелюблю, пере…
Перепою свои смешные песни,
Рожденные в наивном забытьи,
Когда душа в объятья поднебесья
Плыла.
Прости меня,
Освободи…
ПОКОЙ
Благословен покой!
Мирно прищурив глаз,
Где-то над потолком
Смотрит луна на нас.
Комната – в забытьи.
Время послушно спит…
На запасном пути
Наш броневик стоит.
Ты позабудь, что день
Вновь принесет войну.
Хватит уже арен!
Может, сдадимся в плен
Сну?…
* * *
Я пригласил Февраль в свою квартиру
Погреться перед затяжной весной.
От долгого скитания по миру
Он был такой уставший и больной…
Он чай хлебал, рассеянно вздыхая,
Потряхивая пегой головой.
Он чем - то был похож на самурая -
Но только без меча, и с бородой.
Он сыпал снег из пригоршней на блюдце -
Тот превращался в сахарный сироп.
Он сетовал на то, что все смеются
Над ним. Мрачнея, морщил лоб…
А я сказал ему: дедуля, хватит!
Ну что с того, что рыжая Весна
Заполонила в спелые объятья
Мальчишек вздорных и свела с ума
Моих сограждан, жаждущих капели,
Уставших кутать нос в воротники,
Упрятавших пуховые постели -
На целый год - в кладовки под замки.
Пойми, никто Тебя не осуждает,
Но передышка, все ж, не помешает.
И в долгих спорах наших дни струились,
До той поры, пока не зазмеились
По стенам кухни сочные лианы,
И пол расцвел диковинной поляной.
Стволы травинок щекотали ноги
Стозимнего дряхлеющего бога…
И радость забрела в жилище наше
И, блик метнув в глазницы старика,
Разбрызгалась по дому полной чашей
Чудесного на вкус шиповника.
Стряхнув с одежды крохи стылой глины,
И в бороду ромашку заплетя,
Ушел Февраль с лукошком за малиной
В зеленый лес. Гулять. До Января.
* * * А. С.
Я болею предчувствием скорой беды
В споре с совестью душу врачую.
В темной кухне один,
забирая лады
на гитаре,
курю и молчу я.
Кто-то вязнет в грязи,
Кто-то движется вверх,
Иль привычным вращением занят,
Я б взлетел,
Но запутался, раненый стерх,
В сетке струн,
называемых – Память.
Выпью ночь голосит.
Полируя асфальт,
Небо капли свои расточает…
Бог тебя упаси
Позвонить мне опять,
Обойдемся привычным молчаньем.
Бесполезно ответ
Находить запасной,
Интонации – не обманут…
Я б сказал,
Но блуждает еще голос мой
В лабиринте по имени Память.
Ты – по-прежнему там,
В светлой щелочке дня,
Мне ж туда, видно, выход заказан.
Тени жмутся к углам…
Уходи, уходя
К светлым сферам.
К другим Леголасам.
* * *
А. Родиной
А нам так много нужно наверстать:
Чужую радость породнить с своею,
Взглянуть на мир глазами Одиссея,
В зерне пустыни - вечность отыскать.
Повсюду – знаки, что ответ таят:
В клочке газетном - меж размытых строчек,
В изгибах листьев, в набуханье почек…
Намеками нам вещи говорят.
Уметь читать их – каждому дано.
Но, всякий раз, мы закрываем поры
Очередным сомнением. Оно
Ведет путем окольным, а не в гору.
Мы праздно мыслим, суетно живем.
Оспаривая верные моменты.
Стремимся обрести за континентом
Родной земли - свой первородный дом.
Остановиться.
Внутрь заглянуть
Себя же самого -
Глазами Мира.
Он - «вещь – в – тебе»,
твой жезл, булат и лира -
Покажет сердцу первозванный путь.
ЭКСПЕРИМЕНТ
В микроскопе стекла оконного
Видно много чего интересного:
И прожилки цветка балконного –
Астматичного, бесполезного…
И кормильца его, с желтой леечкой,
Опирающегося на палочку,
Так похожего на канареечку,
Умиляющуюся козявочкой,
Что пристроилась между прутиков
Чахлой клетки, на хлебном зернышке,
Что взросло меж озябших лютиков,
Подставляющих щеки солнышку…
* * *
Диким ветром
срывается с крыш
бесприютная молодость.
А рассудок и страх,
притаившись,
внизу сторожат…
Ухмыляется ночь -
веселит ее наша неопытность:
Притяженья земли
никому не дано избежать
VITA
Колодезной любовью – напои!
Дай осознать все то, в чем откровенен.
Читай мои стихи как тропари –
Тебе одной свой возношу молебен!
О жизнь! Без притязаний, без утрат
Не смог бы я познать Твое величье.
Мне все известно.
Все ль?
Стою у врат.
Идти вперед?
Назад никто не кличет…
Пусть соляным столпом, но лишь бы быть!
Оглядывая прошлого руины –
Все вынести, как червь окопы рыть…
Лишь одного прошу: не дай забыть
К финалу – чувства первородной глины.
Тебе ль не знать, ославленной не раз,
Как велико бывает искушенье,
И как легко трещит по швам алмаз,
Не выдержав высокого давленья.
Как слухи трупным ядом жгут уста,
Как обелиски Веры оскверняют,
Как мудрецам цикуту подливают,
Отрекшись троекратно от Христа.
Но живы мы, наверное, пока
Ты любишь нас с неведомым терпеньем.
Ты все прощаешь.
Вот – моя рука.
Бери.
Веди.
В свое стихотворенье.
* * *
Все, что далее – отголосье.
Первобытно-любовный зов
Нашей муки взаимно-поздней
Разольется на сто голосов.
Но уведаешь в тонкой ноте,
Соскользнувшей с души чужой,
Замирающий на излете,
Тот, единственный позывной.
И, понуривши долу очи,
Ухмыльнешься улыбкой злой…
Многоточие одиночеств –
Разлучающий аналой…
* * *
Зачем же - я?
Чем лучше остальных?
(А у самой – все наизнанку швы)…
Должно быть, любит…
Бог не раз карал
Затем, чтобы сейчас Он мне сказал…
Услышу шум дождя в речах Его.
Да что там -
Голос Неба самого!
«В тебе - душа какая - то…» - зевнул,
Перевернулся на бок и
Уснул.
* * *
Не путайте любовь с либидо.
Не начиняйте мыльный шар
Своей амбициозной страсти
Свинцом противоречий –
Не потянете…
ПОЗДНИМ ЛЕТОМ В ПАРКЕ
Кольцевыми дорогами
Кормит ночь нас.
А сейчас
Мы сидим на обочине парка.
Кто-то будет из нас пророк,
Кто-то первым его предаст…
Ткут нам прошлое сонные Парки.
Кто мы?
Откуда мы?
И с кем мы войдем в это новое утро – неважно
На поиски Дня.
Под промокшими кедами
Стынет асфальт.
Так всегда –
Ни в тепле, ни в уюте…
Ни в изгнанье во времени,
Ни в собиранье наград,
А только в собственной смуте.
Кто мы?
Откуда мы?
Ведь ночь так светла, и имеет ли смысл торопиться
На происки дня?
Разомкни эту цепь времен.
Легче дышать?
Слитно так
Мы еще не молчали о главном.
Не казаться,
А просто быть.
Существовать
На границе меж тайным и явным.
* * *
«Ты - мудреешь »,- сказал:
«Наконец за тебя я спокоен»…
(Только эти слова мне уже – ни к чему).
«Дай-то бог!»
(Все же, чертик в глазах
промелькнул, суетливо–проворен).
Где моя голова?
Мне б его – по уму – за порог.
В кухне было темно…
Сигаретной лучиной питаясь
Сумрак туго повис
Над склоненной его головой:
-Помнишь?….
-Было давно,
Даже вспомнить уже не пытаюсь.
-Врешь.
- А - смысл?
-Глупо - память забрать под конвой.
Вечер плюхнулся в ночь
Грузным телом, утехи взалкавшим.
Та без боя сдалась,
Одинокости бабьей раба…
В ступе воду толочь,
Выясняя, кто был пострадавшим,
Слишком поздно – на нас
Крест уже возложила судьба.
Оставалось молчать,
И глаза отводить неумело,
Оставалось мирить
Внешний штиль
С грохотавшим нутром.
Все простить и принять
Покаянный поклон не сумела
От него моя боль,
Обернувшись кулачным добром.
«Я все тот же» – шептал :
«С той лишь разницей, что успокоен.
Гарантирован от
Пустословия и маеты…
Ты - мудреешь… А жаль.
Что над болью твоей
Я не волен».
Это был эпизод
Отрезвленья от детской мечты
* * *
Всем друзьям моим ненадежным,
Оторвавшимся от причала
Рукодельного одеяла,
Что старательно так ткала я,
Чей рисунок был слишком сложным...
Всем врагам моим злополучным,
Всем случайно - любовным "нате!",
Всем соратникам по кровати,
Всем, лежавшим в шестой палате,
всем, навьюченным жизнью скучной...
Всем героям дурацких сплетен,
Сценаристам банальных фильмов,
Сигаретам, почти до фильтров
сдымленным -
мой молебен.
Сохрани, Вседержитель, ясность.
Отведи от них поиск сути -
(Он ведет лишь к душевной смуте).
Боже мой! Сохрани их праздность!
К ним мою оправдай безучастность.
ЯБЛОЧНЫЙ СПАС
Отдать все, чтобы быть
Зеркалом в доме твоем…
Лелеять изгиб ресниц. Стыть
Изморосью стекла от
Ошпаренного дыханья.
Пройти по росе вещих слов,
Теплом лоскутным укрыть;
Лишь бы тебе – сон тих,
Незамутнен, покоен.
Отдать все, только б взгляд –
Этот гимнаст скользящий…
Загнать отторжение внутрь,
В сердцевину падальца – яблока.
Жизни срок мотать,
Удвоенный счетчик включив…
К чертям тормоза!
В пол педаль – и …
Пусть – обрыв…
Все отдать…
Лишь бы песням Твоим – высь,
Духу – яблочный спас.
Погоди.
Позволь
Вызнать,
Выболеть,
Вызволить,
Выговорить Тебя…
Ах, да – как могла забыть –
Волен Ты…
Недолго
еще
я.
* * *
Странный расклад:
мне – позор,
Богу – Слава.
Все по местам,
только вырван глас
у соловья.
Вроде бы – день,
Но – темно.
Ночи – мало…
В этих краях
как пить дать,
сбежать с ума.
Что-то писать,
задвинув сюжеты в рамки
псевдогармонии строк,
чтобы петь потом
Песни про чью-то мать,
Посиделки,пьянки…
А впереди – Порог
внутрь,
иль в казненный дом.
Вот и наличный взнос:
по душе - за песню.
Стало быть, без души
В сооткровенный путь…
Бог - он всегда
всерьез.
Спорить с ним - бесполезно.
Он – изначально был.
Мы же – лишь так –
Чуть-чуть…
СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ
Мы, конечно, расстанемся.
Через вечность – состаримся,
В предвкушенье ненужности
Пенсионно дыша…
А пока – развлекаемся.
От любви - задыхаемся,
По нелепой окружности
Ускоряя свой шаг.
В этом нет ни спасения,
Ни рассудка, ни зрения.
Бедный Морзе запарился б
Нам отстукивать «SOS»…
Мы в свободном падении
Обретаем забвение.
Коль припрет, то покаемся,
Отнесем на погост
Утилитки предателей,
SMS-ки приятелей,
Да поленьями прошлого
Станем печи топить…
Просто жить «по понятиям»
Большинства обывателей –
Тошно, суетно, хлопотно-
Проще вовсе не жить!
* * *
Они называли друг друга любовно
Он - королевой, она - королем.
И долгое время жили спокойно
В замке своем.
В воздушном замке своем.
Сквозь годы сменялась ленивая свита
Каких-то друзей без имен и без лиц...
И было немало распито, разбито
Фужеров граненых,
Переловлено птиц.
Они проживали в мирке коммунальном,
И ложем любви величали диван,
Продавленный.
В том городке привокзальном,
Где верность - на снос,
А любовь- на таран...
Но в келье стандартной с балконом на стройку,
С банальным набором утильных вещей,
Что лет двадцать пять, как просились в помойку,
Царила гармония.
Из мелочей
Король с королевой лепили сюжеты
Преданий причудливых, подвигов, битв...
И, слушая гимны придворных поэтов,
Притворно вздыхали, смешки подавив.
Стозимье, столетье, стоосенье длился
Взаимолелеемый самообман...
В крестовом походе наследник родился.
Заезжий его окрестил капеллан.
И дышло тоски отводили заботы
О хлебе насущном, всем даденом днесь,
И было им не до разбора полетов
Случайных гостей, столовавшихся здесь.
Наследник за шкафом доламывал кукол,
На кухне воняло соседским борщом...
Но, этот, занюханный обществом угол
Любила Поэзия.
И ни при чем
Тут жирные байки и сальные сплетни.
(Да, дабы известно, лишь избранным - рай
в пределах земли...)
Непокой многолетний
Иль сытая благобоязнь... Выбирай!
Король поседел. Обозначилось брюшко.
И скипетр власти валился из рук.
Редели власы у жены на макушке.
Все меньше вокруг оставалось подруг...
И в жизненной осени все выдавало
Скорейшую Старость, с последней зимой.
И время пришло. И кадило упало.
Король королеву увел за собой.
И в Вечности, дымкой окутанной - вместе -
По горным ущельям, по дивным лесам
Бредут они... Снова жених и невеста.
И ветер вплетается в их волоса.
***
Ей от него совсем не нужно
Ни пыльных звезд,
Ни умных фраз,
Звучащих дивно, но натужно...
Быть может, прост
И не горазд
Пегасов хлебом с рук кормить он
И нашатырный спирт глотать...
Не гений он. Не так воспитан.
Зато умеет
Мир латать.
* * *
В этом теле когда-то жил Человек.
Странный такой, лихорадочно ищущий Воли.
Распознававший ложь, мечтавший о лучшей доле...
В теле этом когда-то жил Человек.
В этих глазницах когда-то плескалась Чудь,
Морем бескрайней радости наполняла
Всех, кто смотрелся в них.
И вела к началу
Светлой волной любви.
Где теперь тот путь...
В этих руках, знавших сотни земных сплетений,
Пульсом сто-тридцать меривших жизни гвалт,
Ныне разлилась желчь смертоносных терний,
И "вместо крови в жилах застыл яд".
Там, где гнездилось творческое озаренье -
Дышит распадом дух. Мысли - разложеньем.
Может, последует, все-таки, воскрешенье?
* * *
Я приказал заткнуться Лире.
И начал с Белого Листа.
Теперь ты, знаю, в лучшем мире.
Тебе до фени маета.
На то ты так теперь и назван….
Покойно дремлет потолок.
А мне в наследство – только язва
Тобой не пройденных дорог.
В ПУТЬ
Пусть никогда не будет злого утра,
Насыщенного призраками прошлого.
Пусть каждый день – не пасмурно, но мудро
Пройдет.
Без обреченного.
Без пошлого.
ПОТЕРЯННОЕ ПОКОЛЕНИЕ
Бог не находит в них приюта.
В недужно-хриплых голосах,
В седых и редких волосах
Гнездится Грусть.
Смешон кому-то
Покажется их страх - НЕ БЫТЬ,
Бесцельность струн перебиранья...
Бог не находит оправданья
Для тех, кто перестал любить.
Заслуги, выслуги - в зеро
Необратимо превратятся.
Но что-то же должно остаться...
Да, что-то ведь должно остаться!
Пусть сломанное, но - перо!
Дугой в них жизненная ось,
Битловский сколот монолит,
Всем им, возлюбленным Лилит,
Понять ЕЕ не довелось.
А как хотелось, как моглось...
Смакуя скиснувший нектар
Минувших лет, слагают Миф.
Как узники предместья Иф,
В мечтах лелея гонорар
За выстраданное свое
Прошедшее...
* * * И.О.
На столе твоем - черновики,
Вырезок газетных мешанина.
А со стен глядят фронтовики
Рок-н-ролла непривычно чинно…
Коротаем время за вином,
В праздных измышлениях о смерти,
Серебрится иней за окном...
Пишем интервью твоей газете.
Глаз, оно, наверно, и алмаз,
Только притупляется с годами...
Но косноязычье наших фраз
Все ж, почище всяких мураками.
Споры, споры, споры... А в углу
Кто-то Недоступный наблюдает,
Глядя, как сизифову скалу
Наших толков мы к нему толкаем.
Братской нетерпимости полны
Наши однокоренные души.
Из заплечной черпаем сумы
Зерна Правды и бросаем в лужи
Полупосторонних и чужих,
Завоеванных и непреодолимых
Территорий Жизни...
Не по лжи -
По единоверью - мы хранимы
От богатства, глупости и тьмы.
Знаешь ты, чем я дышу,
я знаю
Чем воюешь ты.
И это МЫ
Я уже на ИХ не променяю.
07.07.04
* * *
Всем друзьям моим ненадежным,
Оторвавшимся от причала
Рукодельного одеяла,
Что старательно так ткала я,
Чей рисунок был слишком сложным...
Всем врагам моим злополучным,
Всем случайно - любовным "нате!",
Всем соратникам по кровати,
Всем, лежавшим в шестой палате,
Всем, навьюченным жизнью скучной...
Всем героям дурацких сплетен,
Сценаристам банальных фильмов,
Сигаретам, почти до фильтров
Сдымленным -
мой молебен.
Сохрани, Вседержитель, ясность.
Отведи от них поиск сути -
Он ведет лишь к душевной смуте.
Боже мой! Сохрани их праздность!
К ним мою оправдай безучастность.
СТОП-КАДР
Стоп – кадр.
Оборвалась пленка.
Подстрочника власть скупа.
С наивной душой ребенка,
С талантливостью клопа
Я вышла до света в небо,
Стремясь обнаружить рай.
И верила слишком слепо…
Но – поздно уже… Банзай!!!
Стоп – кадр.
Покаянья ищет
Расколотое нутро.
Зияет в испитом днище
Судьбы - холостой патрон.
Все намертво позабыто.
Стоп – кадр.
Передышки дрожь…
Бросаю сомнений сито,
Родящее только ложь.
Мотор!
Безысходность – в прошлом!
Дежурной улыбке – тлен.
Счет прошлому – подытожен:
Свожу волдыри с колен.
Учусь по - иному верить,
Вдыхая другой озон.
Снимаю с петель потери,
Шагаю за рубикон.
Мотор!
Обнуленный счетчик
Размеренно цифры льет.
Уже не кренится почерк,
А ровно идет… На взлет!
* * *
Занавешена ночь черным облаком.
Лик звериный на облаке том.
Где твой путь?
Слышишь, мечется колокол -
Это твой неотступный фантом.
Ты с рожденья повязан с дорогами.
В сноп взаимных и верных страстей.
Байк да ветер попутный. А много ли
просит плоть?..
Ни чинов, ни мастей
Ни регалий...
Какие там доводы!
Сбиты пломбы с насиженных мест...
Молодая луна ходит по воду,
В те края, где ночует норд-вест...
Только жизнь в бесконечном кружении
Не простит тех, кто верой ослаб.
Восприми эту боль как спасение,
Распрямись - ты не шут и не раб!
* * *
Дверь открываю. Жду.
Мерзну на сквозняке.
Ты отведи беду -
Крестик в моей руке.
Знаю, что не спешит
Шествующий ко мне,
Но на дороге лжи
Его тоже нет.
Певчее ремесло
Рано в гранит облек,
Поздно обрел весло,
Вот отчего - далек.
Многообразьем глаз
Впитан и отчужден,
Путник, пророк, паяц...
Много тебе имен.
Много в тебе племён.
Что же нас так разнит?
Годы ли, города,
Страх бытовой возни
Или единый дар...
Пробниками вершин
Станешь по горло сыт,
Если на свой аршин
Меришь успех и стыд.
Чувствовать боль вдвоем,
На расстояньи - страх.
Только дверной проем
Как сослаганья знак...
Дверь открываю, весть
Чуя издалека.
Не перестанет крест
Нервно сжимать рука.
Пусть колыбельным сном
Спустится ночь в края,
Где обитает Он -
Лучшая песнь моя!
* * *
Мы построим огромный дом
Из конструктора вместе с сыном.
Будет в доме цветочных брызг
Запредельное волшебство.
А за шторками, под окном,
Будет жить королек мышиный.
В подоконье – веселый писк.
Возглавляемый им престол –
Королевство Беспечных Кукол –
Игры, рауты и балы…
Клюшки, мячики да голы…
В общем, звонкого детства угол.
Мы построим высокий дом
Из конструктора вместе с сыном.
Если станет внутри темно,
Включит солнышко кроха мой,
Щелкнув кнопочкой. А потом,
Если зной станет невыносимым,
Дернет ниточку за окном –
Дождик будет идти грибной.
Мы построим подъемный кран,
Чтоб залезть на вершину мира,
Крикнуть сверху «АУ!» и вниз
На личинки материков
Помотреть…
Позабытых стран
Голоса уловить в эфире,
Оседлать легкокрылых птиц
И вернуться в родимый кров.
ПАСТУХИ
Кто грозил нам последним днем?
Посмотрите - мы празднуем!
Ядовитую вашу смесь
Превратим веселящий газ.
По мишеням Беды пальнем,
Зацелуем больных проказою,
Защекочем старуху Смерть,
На Тоску наведем фугас.
От создателевых наклонностей
Унаследовав лишь Любовь,
На свободу да с чистой совестью
Выгоняем своих коров.
Воспаряют коровы с крыльями -
Словно бабочки в вышину.
Нас народ именует Тилями
Мы же дружно в ответ: "Да ну..."
Нам не нужно ни званий вычурных,
В знак признания за стихи,
Ни братанья с братвой набыченной -
Мы - обычные ПАСТУХИ!
Кто грозил Судным Днем?
Уже спрятался?
Точит когти на новый лад?
Выходи. Да не бойся. Возрадуйся!
Шагом - марш - на коровий парад!
Исповедь
Слышишь?
В потоке машин расплескалась по лужам ночь...
Знаешь,
Нет ничего страшнее, чем ночь без тебя.
Любишь?
Так веди и люби, отгоняя напасти прочь.
Веришь...
Ты веришь в меня?
Я же - верую только в тебя.
Только не гони
дикого зверька,
Греющего руки
твоих песен.
Только не губи
дикого зверька
В моем сердце.
Право,
Как трудно быть богом для тех, кто устал любить...
Двинем
в путь налегке - это просто, как спичку зажечь.
Тихо...
Но сквозь сумерки - власть твоя -
струнных слов финифть.
Дорогу
Осилит идущий и ищущий новых встреч.
Только не гони
дикого зверька,
Лижущего раны
твоих песен.
только не губи
дикого зверька
В моем сердце...
* * *
Их изначально было две -
А мы не знали...
Пройдя в единственном числе
через печали,
сгибая дугами хребты,
от боли выли...
Но из небесной пустоты
две музы плыли
навстречу...
Каждая - чиста
и беззащитна.
Совместно -
с белого листа
отныне быть нам.
Совместно -
пить зеленый чай
из общей кружки.
Едино отдавать ночам
комок подушки...
Слить прозу жизни
с песней грез.
Стать общей точкой
отсчета радостей и слез,
одним комочком.
Рубить змеиных языков
Поползновенья.
Хранить друзей, прощать врагов
самозабвенно...
Сплотятся, может быть, в одну -
из двух. Когда-то
и мы улышим Тишину -
Любви в награду.
ПО КРУГУ
Не прикасайся к моей стихии!
Не выключай в коридоре свет!
Не обмани! Ведь свои стихи я
Думала столько лет...
Вполне возможно, эта песня будет глупой,
Когда иссякнут звуки и слова...
Можешь отдать все долги знакомым,
Можешь привычки свои менять.
Можешь дружить с Словарем Толковым...
Но не учи меня!
Вполне возможно, эта песня будет глупой,
Когда иссякнут звуки и слова...
Как вероятность плохой погоды
медленно в лужи осядет снег.
Сможем ли мы в злое время года
Остановить наш бег?
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
И в спину ему золотисто смеялось солнце,
И шелковый бриз копошился в его волосах.
Он вышел на берег Любви молодым гасконцем,
И бронза искрилась, запрыгнув в его глаза.
Он легкой походкой прошел по кварталам хижин,
И всеми был принят, в ком струнный струился пульс.
Он часто был слеп, он часто бывал обижен.
Но песни искрились, и вмиг забывалась грусть.
Где бы ты ни был,
Где бы ни жил ты,
Я тебе спою
Колыбельную...
Как бы ни пел ты,
С кем бы ни пил ты
Я тебя люблю...
В каких переулках,
С какими друзьями
Сейчас...
По небу прогулки -
Не за горами...
Бог любит нас.
Она выметала снег из избы без крыши,
И пятым углом закрестила печаль свою.
Когда ж одолела грусть - смастерила лыжи,
в пути сочинив свою Колыбельную...
По горным хребтам с ледяными ветрами споря,
она продвигалась ощупью, чуя след
Того, кто развеет в прах снеговое горе.
Того, кто построит дом, допоет куплет...
Где б ни была ты ,
Где б ни жила ты,
Я тебе спою
Колыбельную...
Как бы ни пела,
Кем ни болела -
Я тебя люблю...
В каких переулках,
С какими друзьями
Сейчас...
По небу прогулки -
Не за горами...
Бог любит нас.
У сказочки этой закономерный финиш:
Они обрели друг-друга, слились в одну
безумную песню - сейчас ты ее услышишь.
Они растопили снег, разбудив Весну.