Лишь кость чиновника сидит
над беспросветными листами,
а кровь его в окно глядит
на осень с красными кустами.
Пусть куст - как пламень за стеклом,
как камень - долг, трудов виновник...
С люстриновым своим крылом
похож на ворона чиновник.
Он гнёт над знаками скелет,
без воли, без негодованья,
но кровь его - лелеет след
от прошлого сушествованья.
Была чернильница пуста,
гусиные летали перья,
и возле зелени листа
гуляли дикость и доверье.
Там, с ярким жаром пред лицом,
он был в нездешнем освещеньи -
он был цыганским кузнецом
в предшествующем воплощеньи.