Хрущевская оттепель воспринималась
и иначе.
ДУМЫ
Проходят дни за днями чередою,
Как тень неуловимая скользят…
Тетрадь свою в раздумье приоткрою
И хочется писать, писать, писать…
Писать. О чем? Бывает, в упоенье
Мечтой о прошлых иль грядущих днях
Я след душевного волненья
Оставлю в пламенных стихах,
Но есть ли это все – творенье?..
Взгляну на наше поколенье –
Спокойно движется вперед,
Нет-нет, проскочит идиот
И, реже, -- вольное стремленье.
Отцы… А что отцы?
Удел свой выдержав достойно
Невинно тянут за концы,
Желая кончить жизнь спокойно…
Но где-то есть поток другой.
Его незримых волн плесканье
Я слышу и растет желанье
Омыться свежею струей…
Холодной осенью, порой,
Любил следить в уединенье
Как низко мчатся над горой
Обрывки туч… и с этой мглой,
И с ветром как в изнеможенье
Бесплодно бьется мрачный ворон,
От стаи бурею оторван.
То тяжело крылом махая,
Он вверх поднимется, то вдруг
Метнется в сторону, взывая,
И вновь за кругом чертит круг.
И где догнать он сможет стаю?
Или пристать совсем к другой?
Иль проведет в степи глухой
Ночь одинокую? – Не знаю.
Но будет биться долго он,
Пока синеет небосклон.
1960 г.