Цветистые как пыльные знамена
Легенды предков вызывают интерес.
Какой мальчишка не мечтал сразить дракона
И слыть в веках спасителем принцесс?
Хоть классику порою представляют
Старухой в нафталиновом чепце,
Все ж девочки до старости мечтают,
О рыцаре на белом жеребце.
Пусть сам сюжет невыносимо плоский,
Как манекенщица без нижнего белья,
В литературе слышны отголоски
Сей саги и поныне… ну, а я
Смешаю карты, изменю приоритеты,
Создам альтернатив и креатив
И предложу на суд читателя куплеты,
Их персонажами романа населив.
Итак, представьте: в речке отраженный
Тысячелетний лес, а в том лесу –
Прекрасный замок с флюгером, донжоном,
И в башне – златокудрую красу.
Осьмнадцать лет ее уединенья
Никто из смертных нарушать не смел,
А тех, кто забредал без приглашенья,
Дракон усталый методично ел.
Но вот герой, любовью окрыленный,
Явился к замку в неурочный час.
Слегка напрягшись, завалил дракона,
И этим подвигом принцессу как бы спас.
Но только вознамерился подняться
В светелку башни, где живет его каприз,
Услышал лязг засова, шелест платья,
А следом – истеричный женский визг.
И рыцарское сердце встрепенулось,
Высоким чувствам волю дав сполна:
Бежит к нему (ни разу не споткнулась!)
Юна, златоволоса и нежна,
Принцесса, подобрав оборки платья.
Какое счастье – рыцарь был учтив.
Раскрыл свои железные объятья,
Поднять забрало шлема не забыв.
На всякий случай… но она, не замечает
Могучего красавца перед ней,
Летит к дракону, что неспешно остывает,
Пуская дым предсмертный из ноздрей.
Рыдает, гладит торопливо, безыскусно
Колючий гребень, морду и бока,
Уже без нужды проверяет грустно
Сердцебиенье и реакцию зрачка.
Герой растерян этой бурной сценой,
Истолковав ее превратно, бросил меч,
Скрипя железом, преклонил колено
И начал заготовленную речь:
«О, свет очей! Мучитель твой повержен
Моей рукой. Теперь все позади.
Не бойся, мертвый враг твой безнадежен,
Не плачь! Укройся на моей груди...»
Шквал, буря, слезы горным водопадом:
«Мерзавец, паразит, да чтоб ты сдох!
Убил того, кто был всегда со мною рядом.
О, что ты натвори-ил…» (протяжный вздох).
Мой верный Ойххо с самого рожденья
Как нянька неотлучно был при мне,
Меня баюкал колыбельным пеньем,
Катал малюткой на своей спине.
Он знал, наверно тысячи историй,
Чудесных сказок, мифов и легенд,
И с мудрецом любым бы мог поспорить
По части доказательств и бесед.
Как славно было зимними ночами
Бокал глинтвейна греть в его парах,
Дуэтом петь пол лютню под свечами,
И в преферанс играть у очага.
Как с высоты блистали снегом кроны
И ветер ледяной в ушах свистал:
Полет сквозь звезды на спине дракона
Обычным променадом с детства стал.
Но тут явился ты в броне блескучей
И оборвал бессмертной жизни нить»
(На деле выраженья были круче,
Но я их здесь не стану приводить).
Всех перечисленных сквозь слезы дифирамбов
Хватило б и на дюжину поэм,
И голос у принцессы был неслабым….
Но рыцарь понял только про глинтвейн.
Поэтому , избравши путь известный,
Он попросить прощенья поспешил
У безутешно плачущей принцессы
И руку с сердцем тотчас предложил.
Так говорил он, постепенно приближаясь,
Намерен, несмотря на разговор,
Схватить, вскочить в седло и улыбаясь
Умчаться на коне во весь опор.
Конечно, рыцарь был неслабым малым,
Но в этот раз промедлил как дурак –
Меж бувигером и приподнятым забралом
Ударил хрупкий девичий кулак.
Тот удивленно сдвинул глазки в кучу,
И в снег истоптанный улегся помечтать,
А дева, гребень обхватив колючий,
Продолжила безудержно рыдать.
Когда ж расцвел закат кровавой розой,
Красавица, наплакавшись навзрыд,
Утерла левым рукавом скупые слезы,
А правым – сопли щедрые с ланит.
Окинула лазурным хладным взором
Два тела, распростертые у ног
С печалью и бессмысленным укором,
И заперла ворота на замок.
Потом изящными и тонкими перстами
Сняла с бесчувственного рыцаря доспех,
Взяла кошель с никчемными деньгами
И собралась… но нет: убийство – грех!
Лежать в исподнем на земле холодной
Жаль оставлять – декабрь на носу,
Но раз уж ты запобедил дракона,
То как-нибудь не пропадешь в лесу.
Она проверила припас в суме дорожной,
Оделась в сталь, вздохнула тяжело
И, опоясавшись мечом в потертых ножнах
Легка как птица прянула в седло.
Под стук копыт легла чрез лес устало
Дорога серой лентою в закат…
С тех пор воды уж утекло немало,
Как про года в народе говорят.
У рыцаря без страха и упрека
Слегка чердак поехал погулять:
Он после преподанного урока
Закаялся принцесс освобождать.
А деве участь выпала иная,
Такая, что без слез и не взглянуть:
Без сна и отдыха, усталости не зная,
Она по свету продолжает путь.
Пусть цель пока – недостижимый призрак,
Упорство дев не ведает конца,
И суждено ладоням ощутить биенье жизни
Под пестрой скорлупой драконьего яйца!
/29.08.2008-18.03.2009/