И будет двадцать первый век.
Семидесятый год.
Я вижу: входит человек
в фотонный звездолет.
И мчится в бесконечной мгле —
и ни друзья, ни мать
на быстровременной Земле
его не смогут ждать.
Любимой он сказал: «Не жди...
Люби кого-нибудь...»
Нет войн, и все же — проводить
пришлось в последний путь...
В полете год и два пройдет
(а на Земле — века)...
И что там с ним произойдет —
не знаю я пока.
Я слышу тихое: «Прости»,—
как будто за вину.
Сейчас он к звездам улетит –
страшней, чем на войну.
Оставшимся его не ждать,
хоть сердцем будут с ним...
И лишь праправнукам узнать,
вернется ль он живым.