Сессия в универе закончилась. Разъезжаемся по домам.
"Травим", перемежая low еnglish и schlecht deutsche
(плохой английский и настолько же плохой немецкий), -
старая студенческая привычка, позволяющая сохранить
видимость интимности в рамках «суетнОй столицы».
Дворники оставляют на лобовом стекле разводы мокрого снега и
еще много разного, чем богат индустриальный город.
Кузьминки. Ты дома. Читаю свою крайнюю «нетленку».
Наблюдаю имитацию благосклонного внимания.
А фразу «Es ist Phantastik! Du wаchst in meinen Augen!»
(дословно - "Фантастика! Ты растешь в моих глазах!")
даже средней руки психолог перевел бы примерно так:
«Нашел чем удивить, пенек облезлый».
Уходишь: «Bye-bye!»
Уходишь, обворожительно покачивая бедрами и высекая
шпильками искры из асфальта, несмотря на мартовскую слякоть.
Я знаю эту походку много лет …
Понимаю. Принимаю: У тебя муж, дети, внуки…
Дворники из последних сил пытаются отцарапать лед,
намерзший на лобовое стекло…
Нет сил не то что бы газануть, - даже запустить движок.
Просто обтекаю от холодного душа твоих "нежностей".
Мы знакомы с тобой бесконечно много лет. Кажется, что
совсем недавно снял полковничьи "эполеты".
Ностальгирую вместе с тридцатилетней давности альбомом
германского демократического ансамбля KARAT.
Пробую подпевать.
Вдруг по ушам бьет «Zuruck!» и тут же, из глубин
подсознания, змеем выползает русский текст:
И свеча
не погаснет
почти до утра.
Я вместе с ней
не усну,
и я не шучу.
Наверное
тебе
возвращаться пора…
Я голос
криком сорвал
и теперь шепчу:
Вернись!
Вернись!!
Вернись!!!