Он прочитал об этом в древних книгах. Странно, как он мог во все это поверить, какая таинственная сила руководила им, чего он хотел достичь? Неужели молодости и жизненной силы? Но ведь он был молод, разве в двадцать лет жизнь не расцветает своим самым пышным цветом? Богатство? Разве его родители не были достаточно состоятельны, чтобы перед ним открылись все удовольствия, которые можно только купить? Так что? Данный вопрос не давал мне покоя еще с того момента, как он только к нам поступил. На него было жутко смотреть, такой бледный, исхудалый, с впалыми глазами, трясущимися руками, он испуганно озирался по сторонам и постоянно повторял: «Да, я знаю, я был не прав, оставь меня, прошу, оставь меня». Но его галлюцинация была беспощадна и еще долгое время мучила его. Со временем ему стало полегче, он стал спокойнее, правда, все такой же отрешенный от мира. Как только он прочитал об этом, то сразу загорелся этой идеей, благодаря деньгам родителей он получил доступ в секретные архивы, он изучал древние языки, чтобы понять смысл написанного. И он сразу приступил к действиям. Самое сложное было извлечь специальный фермент из ртути, называемый Меркурий философов, уж не знаю, где он добыл рецепт, но по лукавой ухмылке, пробегающей у него по лицу, мне становилось не по себе, я даже начал подумывать о возможности действительно продать душу дьяволу. Затем было проще, добытом ферментом он воздействовал на серебро, потом – на золото. Затем три полученных вещества заливались в колбу яйца и ставились на специальный очаг, атанор. В его глазах мелькали огоньки возбуждения, и он совершенно терял человеческий облик, когда рассказывал о том, как вещество, содержащееся в яйце, вначале становилось черным и будто оканемевшим, а затем – превращалось в блестящее белое. «А потом было, о чудо, - восклицал он в безумии, - белый цвет сменился синим, постепенно переходя в зеленый, и дальше, по цветам радуги, до сияющего желтого. Это было волшебство, упоенная пляска осуществления, подчинения, это было божественно!» Это продолжалось год, помножение философского камня длилось еще три месяца и один месяц. На полтора года он запер себя в той комнатке, которую сделал своей лабораторией, и целыми сутками просиживал там, любуясь на свое яйцо. Разве он не был счастлив? Наверное, был. Но сколько страхов бродило в его душе. Он выходил из дома редко, только чтобы приобрести самое необходимое, он боялся, что у него отнимут самое дорогое, что тогда составило смысл его жизни. «А потом стал появляться он, - как-то начал рассказ мой пациент, - он выглядел как человек, но я сразу понял, кто он, ужасные злобные глазки, все пропитанные ненавистью, заостренные черты лица, от него веяло холодом и гнилью, как будто он только что встал из могилы». При этих воспоминаниях мой подопечный весь сжимался, в нем смешивалось чувство страха с чувством отвращения. Его галлюцинация, его демон, преследовал его все чаще и чаще. Я подозреваю, что это могло быть вызвано ядовитыми парами, которое выделяло то вещество, которое якобы готовил наш искатель философского камня. Его состояние становилось все хуже, пока однажды не наступила развязка. Родители, в конец обеспокоенные, все-таки разыскали сына и, увидев его в жутком состоянии, бессвязно бормочущем о демоне и магии, отдали в частную клинику для душевнобольных. Оттуда вскоре он сбежал, добрался до своей лаборатории, но камня там уже не было. «Я почувствовал пустоту, часть меня как будто умерла навек, мне больше незачем было жить», - говорил он, лежа на больничной койке и уставившись в потолок. На мой вопрос о том, чтобы он сделал с камнем, если бы его не украли, он пожал плечами и равнодушно кинул: «Какая разница? Помог бы больным или бедным, мало ли нуждающихся». Во второй раз его поместили уже в клинику к нам, где постепенно он стал приходить в себя. Однажды ему было совсем хорошо, он даже улыбался, так что я рискнул спросить его о снах. «О, сегодня мне снился замечательный сон, - начал он. – Я видел пустыню, но не обжигающую, а согревающую и очень приветливую, там даже кое-где встречалась живность, небольшие растения. Посередине пустыни было скопление небольших кучерявых облачков, но постепенно они рассеялись и сквозь них показался куб, он был не большой, не маленький, как бы подвешен в воздухе. И я знал, что этот куб – я сам. Он был и совершенным кубом, и в тоже время, огранен будто брильянт, по крайней мере, так ярко он сиял на солнце и переливался всеми цветами радуги. Куб был не твердым и не жидким, что-то среднее, также он был как бы прозрачным, но одновременно в его гранях виднелись смутные образы давно минувших эпох или еще ненаступивших событий. Казалось, что куб сам излучает добро, свет, тепло. А еще он обладал чудесным свойством, предметы, сквозь него проходящие, изменялись, и из неблагородных становились совершенными. Так, случайно пролетевшая сквозь мушка вылетала уже прекрасной бабочкой с невообразимо красивой расцветкой крыльев, а поднятые ветром песчинки песка, проходящие сквозь камень, падали обратно уже маленькими крупинками золота.
26.11.2005 г.