Фото: Лиза Пиленко. 1909.
Странный вопрос! Конечно же, перед самим собой, перед своим, если хотите, «я». А вот у Блока – не так.
Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева (ставшая потом «монахиней в миру», мать Мария, погибшая в немецком концлагере Равенсбрюк, а ныне прославленная в лике преподобномучениц Константинопольским Патриархатом), как и многие талантливые женщины «Серебряного века», была втянута в «магнитное поле» Блока. Она состояла с ним в переписке. И, надо заметить, вырвалась из этого любовного поля притяжения с большим трудом и не сразу. «Кончался круг, – признавалась она поэту, – и снова как-то странно возвращалась я к Вам» (1).
Елизавета Юрьевна вспоминает, как впервые читала «на башне» у Вячеслава Иванова свои стихи юная Анна Ахматова. После ее выступления Вячеслав Иванович обратился к Блоку и буквально вымолил у него кратко сказать свое мнение о прочитанных стихах.
«Блок покраснел, – пишет Елизавета Юрьевна, – он удивительно умел краснеть от смущения, — серьезно посмотрел вокруг и сказал:
– Она пишет стихи как бы перед мужчиной, а надо писать как бы перед Богом» (2).
«Все промолчали», — заканчивает «неловкий» эпизод Елизавета Юрьевна. Никто не стал оспаривать слов поэта, в которых открылась истина. Ну, а сам-то Блок перед кем писал свои стихи? По его смущению нетрудно догадаться, что он сказал и о себе, свое сокровенное. Поэт в «Прологе» поэмы «Возмездие» укажет, перед Кем:
Ты, поразившая Денницу,
Благослови на здешний путь!
Позволь хоть малую страницу
Из книги жизни повернуть.
Дай мне неспешно и нелживо
Поведать пред Лицом Твоим
О том, что мы в себе таим,
О том, что в здешнем мире живо…
Здесь бы и закончить «сюжет», сказав спасибо рассказчице, подтолкнувшей к поиску ответа. Но она, как известно, подтолкнула и Блока открыть ещё две "простые истины".
Шестнадцатилетней гимназисткой Лиза Пиленко без приглашения пришла (можно сказать, пробилась!) к поэту, чтобы услышать от него, «как справиться с тоской». Блок принял её в своем строгом, похожем на келью, кабинете. Лизу поразила в хозяине, по отношению к ней, «какая-то нежная бережность», которая, кстати сказать, ощутима и в стихотворении, которое он написал вскоре после встречи («Когда вы стоите на моём пути…»). В нем-то Блок и определит, и парадоксально сопоставит «сочинителя» и «человека». Сочинитель – это
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Но –
(...) только влюбленный
Имеет право на звание человека.
1) Елизавета Кузьмина-Караваева. Мать Мария. Равнина русская. СПБ, «Искусство», 2001. С.636
2) Там же. С.625
К 125-летию со дня рождения Александра Блока