Посвящается гению И.С. Баха
Наконец-то я ощутил легкость… Все как будто осталось позади, болезнь, нищета, какие-то заботы, волнения, все это показалось каким-то нелепым, ненужным и неуместным, моя душа постепенно поднималась ввысь, ускоряясь, она поднималась над кроватью, оставляла родной дом, город, землю… Меня несло с неведомой скоростью сквозь пространство и время с невыносимой легкостью… Вдруг я оказался в светлой обширной зале с колоннадой, где за единственным столом, загруженным ворохом свитков, бумаг, сидел маленький человечек в парике. Бесстрастно взглянув на меня, он посмотрел в бумагу, как будто уточнив что-то, и прошелестел губами: «Майн Герр, Вы отправляетесь в ад». Не успел я выразить свое недоумение относительно страшного приговора, как передо мной все замелькало, и я через туман и непонятные пространства оказался в неком подземелье. Верхнего свода пещеры не было видно, его охватывала тьма, поэтому ее масштабы было трудно оценить, лишь по бокам пещеры горели редкие факелы. Я был потрясен и был близок к отчаянию, мне казалось это какой-то ошибкой, ведь всю свою жизнь я примерно следовал всем заповедям, вел добропорядочную жизнь, как могло так случиться, что я попал в ад? Я не переставал удивляться свершившемуся, между тем продвигался вдоль подземелья. Невесомая душа, лишенная бренного тела двигалась легко и бесшумно. По мере продвижения, когда глаза мои привыкли к темноте, я стал различать у стен тянувшегося подземелья котлы с душами, прикованными к ним. Однако, пламени не было, и лица грешников были тихи и задумчивы. Подобное поразило меня настолько, что я даже было решился подойти к одному из них и расспросить о том, что происходит, но понял, что они настолько погружены в самих себя, что это будет бесполезно. Вдруг я понял причину подобного самоуглубления, откуда-то из глубины доносились звуки органа, музыка то нарастала и заполняла собой все пространство, то становилась еле слышна, замирая в ожидании нового витка. Я инстинктивно стал двигаться на звуки, по мере приближения я все отчетливее различал голоса мелодии, да, это был его величество орган, мощный, неистовый, страстный и мятущийся, доводящий напряжение до предела, спадающий и поднимающийся вновь. Наконец передо мной открылась огромная зала, в которой по рядкам как в амфитеатре сидела разного рода нечисть: у всех чертей были вытянутые мордочки и поджатые хвосты, у павших ангелов сложены крылья и самоуглубленны лица. Не доносилось ни одного постороннего звука, все было обращено в слух. За органом посредине сидел, судя по размерам, сам дьявол, я видел только его могучую спину в красной накидке. Я слушал великолепное исполнение своей фуги ми минор, осознав, что даже ад на время перестал быть адом, слушая мое произведение. Боже, неужели мои труды не пропали даром! Что может быть высшей наградой для сочинителя, чем увидеть невольный интерес у слушающих к твоим плодам! Я невольно прослезился. С последним мажорным аккордом перед глазами все заволоклось туманам, я со стремительной скоростью стал подниматься, в душе ощущалась все большая и большая легкость. Постепенно туман стал рассеиваться, я начал различать облака и ослепительное синее небо, которое было и под ногами и наверху, только проплывающие мимо облака не давали ослепнуть взору. По близости никого не было видно, однако были слышны легкие глухие и мажорные звуки органа. О, Боже, неужели и здесь играют фуги Иоганна Себастьяна Баха!